Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде

Лиланду тогда было пятнадцать. Он поступил в морскую пехоту и был отправлен на Гуадалканал[27], но после того как Лиланд избил офицера, его отправили в больницу для прохождения психиатрической экспертизы. Он женился на Айрис после выписки, но продолжал бороться с пьянством и гневом, особенно после того, как их третий сын, Майкл, родился умственно отсталым и умер в больнице в возрасте шести лет. «В пятницу вечером отец получал деньги и возвращался домой пьяным, – вспоминал Дон. – Он бил мою маму. Бил меня. Он бил мою бабушку и даже бабушкиного приятеля. В то время это происходило постоянно». Когда Курт повзрослел, Лиланд стал мягче, и его самым серьезным оружием была нецензурная брань.

Когда Лиланд и Айрис были заняты, с ним нянчился кто-нибудь из братьев или сестер Фраденбург – три тети Курта жили в радиусе четырех кварталов. Младший брат Дона, Гэри, также несколько раз оказывался в роли няни, и один раз Курт даже впервые попал в больницу. «Я сломал ему правую руку, – вспомнил Гэри. – Я лежал на спине, а он – у меня на ногах, и я подбрасывал его ногами в воздух». Курт был очень активным ребенком, и родственники удивлялись, что из-за своей беготни он не сломал еще несколько конечностей.

Сломанная рука Курта зажила, и казалось, что травма не мешала ему заниматься спортом. Дон поощрял игру сына в бейсбол почти сразу, как только тот научился ходить, и снабжал его всякими мячами, битами и рукавицами, в которых нуждался маленький мальчик. В детстве Курт считал, что биты больше годятся в качестве ударного инструмента, но, в конце концов, он начал участвовать в спортивных соревнованиях, сперва в своем районе, а затем в организованной игре. В семь лет он попал в свою первую команду Малой лиги. Его отец был тренером. «Он не был лучшим игроком в команде, но и не был самим плохим, – вспоминал Гэри Кобейн. – Мне казалось, что на самом деле Курт не хотел играть. Морально не хотел. Скорее всего, он занимался этим только ради отца».

Бейсбол был примером того, как Курт искал одобрения Дона. «Курт и отец хорошо ладили, когда он был маленьким, – вспоминала Ким, – но Курт был совсем не таким, каким хотелось его отцу».

И Дон, и Венди столкнулись с конфликтом между идеальным ребенком и реальным ребенком. Поскольку у обоих были неудовлетворенные детские потребности, рождение Курта пробудило все их личные ожидания. Дону хотелось настоящих отношений отца и сына, которых у него никогда не было с Лиландом, и он думал, что совместные занятия спортом создадут эту связь. Хотя Курту и нравился спорт, особенно когда отца не было рядом, он интуитивно связывал отцовскую любовь с этим занятием, чем-то, что оставит неизгладимый след на всей его жизни. Курт решил продолжить играть, но делал это исключительно в знак протеста.

Когда Курт учился во втором классе, родители и учитель пришли к выводу, что его бесконечная энергия может быть последствием проблемы со здоровьем. Они обратились к педиатру Курта за консультацией, и тот исключил из его рациона красный краситель номер два[28]. Улучшений не последовало, и родители ограничили Курта в употреблении сахара. Наконец, врач прописал ему риталин[29], который Курт принимал в течение трех месяцев. «Он был гиперактивен, – вспомнила Ким. – Курт прыгал на стены, особенно если ему давали сахар».

Другие родственники предполагают, что Курт мог страдать синдромом дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Мари вспоминает, как пришла к Кобейнам и увидела Курта, бегающего по окрестностям, стучащего в барабан и орущего во всю глотку. Мари вошла в дом и спросила сестру: «Господи, что он там делает?» «Не знаю, – ответила Венди. – Я не знаю, что сделать, чтобы заставить его остановиться. Я перепробовала все». В то время Венди считала, что Курт таким образом сжигает избыток своей мальчишеской энергии.

Решение начать давать Курту риталин было спорным даже в 1974 году, когда некоторые ученые утверждали, что он вызывает у детей условный рефлекс и увеличивает вероятность аддиктивного поведения в более позднем возрасте; другие, наоборот, считали, что если детей не лечить от гиперактивности, то позже они могут начать заниматься самолечением при помощи запрещенных препаратов. У каждого члена семьи Кобейнов было свое мнение о диагнозе Курта и о том, помог или все же навредил ему тот короткий курс лечения. Позже Курт сказал Кортни Лав, что этот препарат стал важным в его жизни. Лав, которой в детстве также прописали риталин, сказала, что они часто обсуждали эту тему. «Когда ты ребенок и получаешь наркотик, который вызывает у тебя то самое чувство, то куда тебе деваться, когда станешь взрослым? – спрашивала Лав. – Когда ты был ребенком, это дарило эйфорию. Разве это воспоминание не останется с тобой навсегда?»