Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде

Это должно было измениться. Кровер порекомендовал Дэйва Фостера, энергичного абердинского барабанщика с нелегкой жизнью. Хотя заполучить барабанщика в Грейс-Харбор до сих пор оставалось материально-технической проблемой. К этому времени у Курта уже был свой «Датсун». Когда машина работала, а это случалось нечасто, он ехал в Абердин, забирал Фостера, отвозил его в Такому на репетицию, а потом вечером или утром вез его обратно, убивая на дорогу несколько часов.

Их первое шоу с Фостером состоялось на вечеринке в доме в Олимпии, прозванном «Лачуга Кэдди»[87]. Одной из странностей Олимпии было то, что в восьмидесятых каждый студенческий дом носил какое-нибудь прозвище. «Лачуга Кэдди» находилась рядом с полем для гольфа. Помимо их радиошоу на KAOS и шоу Brown Cow в Gessco, это было первое публичное выступление Курта в Олимпии, и оно станет частью его болезненной кривой роста.

Играть в гостиной, наполненной студентами колледжа, было культурным шоком. Курт попытался одеться поприличнее – на нем был рваный джинсовый пиджак с вышитым на спине гобеленом «Тайная вечеря» и приклеенной к эполету пластмассовой обезьянкой Чим-Чим из мультфильма «Спиди-гонщик». На Фостере была футболка, потертые джинсы и усы. Еще до того, как группа успела начать, парень с ирокезом схватил микрофон и заорал: «Барабанщики из Абердина определенно выглядят странно». Несмотря на то что паренек критиковал именно Фостера, это замечание задело и Курта: он хотел, чтобы его считали ироничным человеком из Олимпии, а не провинциалом из Абердина. Классовые предрассудки будут тем, с чем он будет бороться всю свою жизнь, потому что независимо от того, как далеко он уезжал от Грейс-Харбор, Курт чувствовал на себе клеймо деревенщины. Большинство «гринеров» были выходцами из больших городов. Как и многие студенты частных колледжей, их предубеждение по отношению к людям из сельских общин резко контрастировало с либерализмом, который они исповедовали по отношению к различным расам. Концерт в «Лачуге Кэдди» состоялся почти через год после вечеринки у рэймондцев, и он застал Курта в парадигме, которой он не ожидал: его группа была слишком модной для Рэймонда, но здесь, в Олимпии, все было иначе.

Он обсуждал это со своими товарищами по группе в надежде на то, что если они будут выглядеть более современными, то и воспринимать их будут намного серьезнее. Курт приказал Фостеру сократить его ударную установку с двенадцати барабанов до шести, а затем заговорил о его внешнем виде: «Ты не должен выглядеть таким старомодным, Дэйв». Фостер сердито ответил: «Это нечестно, смеяться надо мной из-за коротких волос, ведь у меня есть работа. Но даже если бы у нас были зеленые волосы, мы бы все равно выглядели как деревенщины». Несмотря на то что в интервью он говорил прямо противоположное, Курта очень волновало то, что люди думают о нем. Если это означало избавиться от потертого джинсового пиджака с белым овечьим воротником, который теперь висел в шкафу его квартиры, то так тому и быть. Одежда Фостера, если не считать усов, ничем не отличалась от одежды Курта два года назад, и, возможно, именно поэтому Курт принял критику так близко к сердцу. Курт обнаружил, что панк-рок хоть и был объявлен освобождающим жанром музыки, но пришел со своими собственными социальными нравами и стилями. Они были во много раз более сдерживающими, чем условности, против которых они якобы восставали. Существовал некий дресс-код.

Возможно, в какой-то слабой попытке оставить позади свое прошлое и все связи группы с Абердином Курт придумал одно, окончательное название для группы. Фостер впервые услышал о новом наименовании, когда увидел в доме Курта флаер с надписью Nirvana. «А это еще кто?» – спросил он. «Это мы, – ответил Курт. – Это означает достижение совершенства». В буддизме нирвана – это то, чего достигает человек, выходя за пределы бесконечного цикла перерождений и человеческих страданий. Отказываясь от желаний, следуя Восьмеричному пути, медитируя и занимаясь духовной практикой, верующие работают над достижением нирваны и таким образом обретают освобождение от боли жизни. Курт считал себя буддистом в то время, хотя его единственной практикой в этой вере был просмотр ночной телевизионной программы.