Тяжело дышать (ЛП)

Возможно. Но я тупо цеплялась за фантазии, желая верить в то, что я и Гарет должны быть вместе… Пока не увидела его с другой женщиной в предрассветные часы.

Я проснулась пораньше, чтобы попрактиковаться, надеясь угодить ему и показать, что достойна стать воином его мастерства и известности. Вместо этого, я увидела его с одной из женщин-инструкторов. Они стояли в тени у одной из стен главного ангара. Его голова склонилась над ней, они разговаривали, язык их тела был слишком интимным и слишком понятным. Нежное утреннее прощание мужчины и его возлюбленной.

— Я прослежу, чтобы Джойсайя был переведен в другую эскадрилью к утру.

Слова Гарета ошарашили, будто меня окатили струей холодной воды.

— Что? — Я выхожу из стойки смирно. — Это меня нужно перевести! Это моя проблема.

— Но потерять тебя — станет моей проблемой, — разумно возражает он, слова порождают во мне надежду, которая мгновенно испаряется. — Джойсайя не такой хороший летчик, как ты.

О Боже. Это не должно было случиться.

— Он не должен быть наказан из-за меня!

— Это не наказание. Это перевод.

Я непроизвольно делаю шаг ближе.

— Лучше вас нет командующего. Перевод куда-либо еще для него шаг назад, независимо от того, считаете вы так или нет!

Блестящие синие глаза незначительно теплеют. Это самое близкое к улыбке из всего, что я видела.

— Спасибо, Анналиса. Но ваша оценка неверна. Каждый инструктор в академии аналогично квалифицирован.

— Вы упускаете главное! Это меня нужно перевести!

— Все уже решено, курсант.

Он прижимает руки к телу и проходит мимо меня, направляясь к казармам.

— Да пошло оно все!

Я бегу за ним.

— Повторите, — приказывает он, резко поворачиваясь, и от этого движения его крылья вздымаются.

— Если вы переведете его, я уйду.

— О нет, вы не уйдете, — уверяет он вкрадчиво, наступая на меня. — Я одобрил ваш разряд и гарантирую, что это никогда не случится.

Я чувствую, как невидимые стены смыкаются вокруг меня. Не могу позволить, Джойсайе платить за мои ошибки. Он никогда не простит меня. Я сама никогда не прощу.

— Все в порядке, сэр. Я справлюсь. Оставьте его.

— После всех неприятностей, что вы пережили?

Гарет останавливается в нескольких дюймах от меня. Я чувствую его тепло, запах кожаных вещей и аромат его тела.

— Подача прошения о переводе. Разговор с капитаном. Проявление неповиновения. И вдруг внезапно, вы можете тренироваться с курсантом, от которого так старались отдалиться? Я в замешательстве, Анналиса.

Мои ладони сжимаются в кулаки, и его взгляд заставляет принять вызов.

— Это не Джойсайя, — процеживаю я сквозь стиснутые зубы.

— Нет? — спрашивает он.

Его взгляд скользит по скрещенным ремням с ножнами, обрамляющими мою грудь, прежде чем скользнуть вверх к моему горлу, а затем к губам. Он снова напряжен, будто ждет худших новостей.

Я счастлива ответить ему. Он загнал меня в угол.

— Это Вы, Гарет. Я влюблена в вас.

Глава 3

— Еще раз, курсант, — рычит Гарет, глядя на меня, пока я медленно (и болезненно) опускаюсь на четвереньки.

Над нами безоблачное небо, а под ногами опасно скалистая земля. Мы тренируемся над пропастью, на узком выступе земли, окруженной резкими обрывами.

— Господи, — бурчит Джойсайя себе под нос, наклоняясь, чтобы подать мне руку. — Что, блять, с ним не так?

Мои зубы сжимаются от жалости, которую вижу в его глазах, той жалости, которую я наблюдаю в глазах каждого в последнее время. Спустя неделю после того как я призналась Гарету в своих чувствах, он делает все возможное, чтобы оттолкнуть меня.

— Пусть сама встанет, — рявкает он Джойсайю, размахивая длинным посохом в руке так, что он свистит в воздухе. Мы боролись на кулаках почти час, гораздо дольше, чем любой другой из курсантов нашей эскадры.

Бетани шагает вперед.

— Я готова к бою, сэр.

— Еще нет, — возражает он коротко, глядя, как я отпускаю руку Джойсайи и встаю.

Сделав глубокий вдох, мгновенно сгибаюсь, резкая боль пронзает меня, не давая встать с колен.

Взгляд Гарета ожесточается.

— Мы все ждем пока кадет Анналиса решит, стоит ли ей присоединяться сегодня к нашему обучению.

Насмешка в его голосе становится последней каплей.

Я ударяю плечом в его корпус, прежде чем осознаю, что делаю. Мое левое крыло взмывает и подныривает под него, выбивая рыхлую почву из-под ног. Мы мчимся к краю обрыва и падаем, кружась в порывистом шквале крыльев, пока широкий каньон устремляется вверх по обе стороны от нас, поглощая, словно в открытый рот. Его тело прижимается к моему, большое, тяжелое и мощное, но я отталкиваю его, ненавидя свою нежеланную физическую реакцию.

Влечение по-прежнему существует, неутоленный голод, который гложет.

Мои крылья широко раскрываются, чтобы замедлить спуск, но сила ветра слишком велика, и я падаю под неправильным углом. Мои крылья оттягивает слишком далеко назад, посылая агонию вдоль позвоночника. Я сжимаюсь и переворачиваюсь, мои зубы скрипят от боли.

— Анналиса! — восклицает он, ныряя ко мне в черном порыве.