Тяжело в учении, легко в бою (СИ)

— Настя, ты как? — вот еще одно беспокойство. На предполетном инструктаже было видно, что девушке страшно. Впрочем, страх был у всех, просто у Насти он сильнее бросался в глаза. Пустой взгляд, испарина на лбу, подрагивающие руки. И как с этим бороться парень не знал. Он уже начал жалеть, что взял девушку себе в экипаж. Но назад уже не отыграть. Пришлось успокаивать. Успокоил. От воспоминаний бросило в жар а в груди приятно защипало, ну и… А впрочем неважно.

— Нормально. Спасибо, — раздался в наушниках уверенный голос. У Насти действительно было все нормально. О предстоящем бое она уже не думала. Ну, разве может случиться с ней что-то плохое, когда с ней ее Сашенька?! А еще он ее поцеловал. По-настоящему, в губы! Слааадко таак! И она была б не против, чтобы это продолжалось подольше. Только надо было лететь. Ничего! Сейчас они разнесут супостатов, как говорит любимый, а потом она сама его поцелует! На губах девушки появилась мечтательная улыбка.

— Отлично. Вадим, ты готов?

— Готов, через пять минут начинаю эфир.

— Добро, — Сашка переключился на общую связь. — Экипажи, доложить готовность?

— Лед и Язва готовы, — Ида говорила так, будто собралась на прогулку в парк, вот же нервы у нее! А «Язва» — теперь новый позывной Волковой. В наказание за несносный характер. Правда Ленка не сильно-то упиралась. Но обиженный и оскорбленный вид приняла. Только вот на ее позу никто внимания не обратил, заслужила.

— Одиннадцатый готов, — Никифоров оставил себе позывной с бомбардировщика. В память о погибших ребятах. Сегодня он за них отомстит. Те переправы не в счет, там, в основном, работал Саня, а теперь будет его личная месть.

Вертолеты один за другим взмывали в небо, исчезая за кромкой редкого леса в сторону Ладоги. Техники, блестя в темноте глазами, с тревогой смотрели им вслед. Василий Васильевич Ловчев стоял немного позади своих подчиненных и пока никто не видит, быстро-быстро трижды перекрестил небо в ту сторону, где скрылись грозные машины и спрятал руку за спину, словно нашкодивший ребенок. Точно так же он крестил улетающие на бомбежки «Ильи Муромцы» во время той войны.

Выстроившись в боевой порядок, вышли на курс. Внизу тянулись ленты каналов. Хорошо, удобно, идешь, как по ниточке. А в грузовом отсеке, после отмашки Натана, Вадим начал свой репортаж:

— Внимание, говорит Волховский фронт, — Синявский забыл выключить связь и голос его стал слышен экипажу.

— Вадим, ты забыл отключить СПУ, отвлекаешь, — спокойно произнес Сашка. Не прекращая репортажа, Синявский выключил внутреннюю связь и, что он говорит, уже не было слышно. Да, и не до того было. Сашка вышел на общую связь, — Тихоня, мы на подходе.

— Слышу. Гансы тоже забегали, — появился в наушниках голос Тихонова.

— Пусть бегают, недолго осталось. Внимание, Лед, Одиннадцатый, вижу маяк. Приготовиться к стрельбе. Над маяком Сашка сделал левый вираж и со снижением встал на боевой курс. Следом за ним маневр повторили ведомые. — Работаем! — азартно выкрикнул Сашка. С немецких позиций в небо потянулись огненные нити очередей. Только враг не видел, откуда приближается угроза и бил по секторам. А вот летчики-операторы прекрасно видели, куда стрелять. Настя поймала в перекрестье прицела танкетку, ощерившуюся в небо стволам зенитных орудий. Ей было прекрасно видно, как работает немецкий расчет, как суетятся немецкие солдаты, выискивая в небе откуда к ним может прилететь смерть. И упредить ее. Девушка с азартным визгом нажала кнопку пуска и зенитка вспухла серовато-белым облаком взрыва из которого разлетались обломки, а Настя уже брала новую цель. И вовсе это не страшно. Вон как ее ракеты разносят вражеские зенитки и ДЗОТы. Она действовала, как на ученьях. Прицел — стрельба, прицел — стрельба. Все, что она сейчас делала, было отработаны до автоматизма.

— Держите, твари, твари, твари! — кричала она, пуская ракеты, пока сквозь свой же крик не услышала спокойный голос Саши.

— Медок, тише. Ты своим ором всех немцев распугала, — Настя смущенно хихикнула. Увлеклась, горланила, как истеричка. Просто волна страха, копившаяся в ее груди в последние дни, вдруг резко вырвалась и выплеснулась на немцев вместе с ее криком и ракетами, посланными ее рукой.

— Медок у нас такая, она может! Страшна в ярости! — поддержал Никифоров.

— Одиннадцатый не засоряй эфир! — беззлобно одернул Петра парень.

— Понял, воркуйте, голубки! Только на внутреннюю переключитесь, а то нам-то завидно — Сашку бросило в жар. Это же их сейчас вся страна слушает, а тут Никифоров со своими репликами. И то что он не знает о всесоюзном радиоэфире его не извиняет.

— Одиннадцатый! — злобно зашипел парень. Петр, поняв, что переборщил, отвечать не стал. — Одиннадцатый, Лед, разворачиваемся и на повторный заход. Осторожно, немцы нас увидели, могут причесать.

— Одиннадцатый понял.

— Лед поняла.

— Пчел, ответь Тихоне.

— Слушаю.

— Можете пройти огнем по проволочным заграждениям? Комполка просит.

— Сделаем. Одиннадцатый, слышал?

— Да.

— Пройди там из пушки. Лед, поддержи тоже.

— Хорошо.

— Сделаю.