Тяжело жить, когда ты сорокалетний, а тебя принимают за лоли 3

— И стоило тогда так долго припираться? — Парень склонил голову влево и хитро улыбнулся.

— Ты прав. — Сильвия отвернулась и наигранно почесала подбородок, изображая задумчивый вид. — Возможно, надо было уехать сразу, чтобы ты умер здесь от болезни.

Хонас усмехнулся, но так ничего и не ответил. Он просто не мог отрицать того, что без Сильвии и у него, и у всего лагеря были бы проблемы. Вместо этого он произнес:

— Густав пожелал удачного пути.

— Он пожелал мне что-то хорошее? — Сильвия удивленно развернулась. — На его лице точно не было маски сарказма?

— Сложно сказать… У него же всегда одинаковое лицо.

Сильвия и Хонас переглянулись и отчего-то рассмеялись. Все остальные наблюдали за ними с легким непониманием. Казалось, эта парочка была на своей волне.

Немного успокоившись, Сильвия приподняла взгляд в небо и глубоко вздохнула. Ей просто не верилось, что сейчас она покидала лагерь. Долгое нахождение в этом месте будто убедило ее в том, что именно тут она и должна была быть. В жизни иногда такое случается. Человек просто привыкает к тому месту, где находится, обрастает привычками, имуществом, знакомыми, и в один миг любое место, даже самое опасное или неприятное, может стать домом.

Вивьен подошла ближе к сестре и протянула ей письмо. Сильвия, заметившая это, машинально приняла его и непонимающе посмотрела на свою старшую.

— Передай это матушке, — заговорила девушка, — когда встретишься с ней.

— Матушке…

Сильвия напряженно улыбнулась. Одна мысль о том, что ей предстояло испытать дома после такого внезапного исчезновения, действительно пугала. Собравшись с мыслями, девочка спрятала письмо в сумку на своей талии и решительно ответила:

— Буду прикрываться твоим письмом, как щитом.

— Я не уверена, что тебе это поможет, — Вивьен улыбнулась, сразу понимая, о чем идет речь, — но ты можешь попробовать. Если что, сразу беги и прячься за спину отца. Он тебя в обиду не даст.

— Ух…

Сильвия повернулась лицом к лошади, встала на стремя и быстро запрыгнула на нее. Единственное, о чем она сейчас переживала, так это о Кайсене и Дазко, которые пропали несколько дней назад, однако подобное было не так удивительно. Духовники ведь всегда были не от мира сего. Они появлялись внезапно, и также неожиданно исчезали.

— Сильвия, — прозвучал голос Индгарда. Рослый мужчина-оружейник почесал затылок и с легким недоверием спросил: — С косой твоей, что делать будешь? Что-то я сейчас ее у тебя не вижу.

— Можешь взять на опыты или сжечь, — равнодушно ответила девочка. — Но лучше сжечь, правда. Иначе такое мерещиться будет…

— А-ха-ха, — Индгард залился счастливым смехом, — договорились! Я сам бы такую штуку в своем доме не оставил. Мне еще не хватало стонов загубленных душ по ночам.

Хонас облегченно выдохнул, прикрыл лицо рукой и протянул:

— Наконец-то она избавилась от этой проклятой штуки.

К рыцарю склонился Клод и также тихо добавил:

— И слава богу.

Сильвия услышала эти слова, хотя и не подала виду. Вместо этого она задумалась:

«Знали бы они, что только благодаря этой проклятой штуке сейчас живы…»

— Тогда где она? — внезапно спросил Аллен. — В шатре ее нет.

— Как нет? — Сильвия удивленно взглянула на лекаря. — Я же точно оставила ее там.

Девочка была ошарашена. Внезапно, будто вспомнив о чем-то, она недоверчиво взглянула на Хонаса.

Хонас заметил этот взгляд сразу. Он быстро закачал головой и ответил:

— Я тут не причем. Мне одного раза хватило с лихвой.

Сильвия лишь вздохнула. По ее догадкам, если косу украл не кто-то из лагеря, тогда это точно был ее первоначальный владелец. В конце концов, там, в катакомбах, она все-таки предложила ему забрать у нее оружие.

«И все же ее скомуниздили. Ладно, тем лучше. Не придется хотя бы разбираться с проблемным богом».

***

Палач быстро убегал вглубь леса. После поражения его группы, исчезновения командующего и полной потери связи с основной армией, ему оставалось разве что бежать. Опасностей на пути было море. Все-таки, даже учитывая то, что он уже находился на территории Хастион, по этому месту то тут, то там шныряли флоренцианцы.

Однако ни собственные раны, ни опасности на пути не тревожили Палача. Больше всего его сейчас занимала мысль о том, что его самое дорогое, самое опасное оружие, наконец-то вновь было в его руках. Крепко прижимая к себе косу, Палач улыбался.

«Я сделал это. Я наконец-то сделал это!»

Тем временем, пока парень упивался собственной победой, глаз косы начал краснеть. Из него, как и в прошлый раз, внезапно потекла кровь. Эта странная горячая, будто бурлящая жидкость, заструилась по металлическому основанию, прямо к рукам удерживавшего оружие человека.