Тяжело жить, когда ты сорокалетний, а тебя принимают за лоли 3

«Кронпринц признал меня неспособным вести войско, — продолжал размышления Густав, перебирая свои вещи в сумке, чтобы достать из нее теплое одеяло. — Не удивлюсь, если на этом моя карьера и закончится. Стоит ли мне самому подать в отставку, до тех пор, пока от меня не избавиться Его Высочество? Или же все-таки стоит потянуть до конца войны, а уже потом…»

Неподалеку прозвучал шелест листвы. Услышав его, Густав замер. Рука его машинально потянулась к мечу, лежавшему неподалеку на земле.

Шелест был слышен откуда-то спереди, следовательно, и противник находился где-то там. Густав не чувствовал энергии и маны своего будущего врага, но он четко различал по приближавшимся шагам его телосложение: не высокий, худощавый, но, судя по всему, хорошо слаженный и легкий.

— Густав, — внезапно прозвучал знакомый девичий голос, — а ты чего это в темноте прячешься?

Сильвия вышла из тени листвы и загадочно улыбнулась. Она и без света прекрасно видела фигуру прятавшегося рыцаря, а по его движениям почти сразу поняла, что через несколько секунд молчания он уже был готов отрубить ей голову.

Насмешливый взгляд Сильвии опустился на землю, прямо в то место, где рядом с Густавом лежал меч. Все еще взволнованный настороженный мужчина не спешил убирать с него руку.

— Сильвия Роллан? — переспросил рыцарь, начиная щуриться.

— Она самая. — Сильвия сделала еще несколько шагов вперед и замерла. Она и сама не особо понимала, что делала в этом месте. Единственное, что она помнила, это сражение с Ониксией и погружение в сон после его легкого щелчка по лбу.

Еще несколько секунд Густав пытался приглядеться к фигуре девочки, будто бы подозревая в ней своего заклятого врага, однако, так и не обнаружив явных отличий от настоящей Сильвии, он тяжело вздохнул и опустил руки.

— Я даже не буду спрашивать тебя о том, что ты делаешь за пределами лагеря, в лесу, поздно ночью.

— Вот и славно. — Сильвия быстро хлопнула в ладоши и коварно улыбнулась. — Я тоже не особо хочу рассказывать об этом.

Густав вновь посмотрел на этого ребенка с недоверчивостью. Пусть к Сильвии он и не испытывал особой неприязни, понять ее натуру было все еще не так просто. Она казалась ему слишком подозрительной из-за своего мышления, поведения и даже из-за своих способностей.

Сильвия подошла ближе. Будто намеренно, она прошествовала к Густаву и села рядом с ним на землю. По ее радостному выражению лица сразу стало видно, что она никуда не спешила, и, будто бы, уже что-то планировала.

— А ты чего здесь сидишь? — спросила Сильвия, опуская взгляд на торчавший из сумки Густава уголок теплого одеяла. — Ко сну готовишься? Прямо на природе?

Густав промолчал. Вновь обернувшись к сумке, он потянулся руками к своему одеялу и наконец-то полностью вытащил его. Теплая ткань стала подстилкой, на которую мужчина поспешил сесть.

— Они не впустили меня, — прозвучал тихий ответ рыцаря.

Сильвия удивленно замолчала. С того момента, как она проснулась, единственное, что она понимала, так это то, что она находилась неподалеку от лагеря. Вскоре выяснилось и то, что рядом был Густав, но ей так и не было ясно то, почему он находился именно здесь. Теперь же, когда сам Густав дал такой короткий, но точный ответ, все становилось на свои места. Его не впустили из-за распространения болезни.

— Я постарел? — внезапно прозвучал вопрос Густава.

Сильвия удивленно подняла голову. Этот странный вопрос вызвал в ней не просто шок, скорее отозвавшуюся болезненную тему.

— Чего это ты спрашиваешь? — настороженно спросила девочка. — Неужели переломный момент в жизни? — Сильвия слегка наклонилась вперед и уставилась своим пронзительным взором на Густава. Даже в темноте от ее глаз не могло укрыться ни единой эмоции на его лице. — Тогда ты точно выбрал не того человека для разговора.

— Ты права. — Густав с печалью улыбнулся. Это была первая улыбка за долгое время, которая появилась на его губах. — Лучше бы мне помолчать.

Наступила неловкая тишина. Сильвия продолжала искоса поглядывать на рыцаря, в то время как он, без движения в полной тишине думал о чем-то своем. Казалось, что его даже не беспокоило присутствие другого человека и такая странная пауза во всем этом разговоре.

Сильвия тяжело вздохнула. Не трудно было догадаться, что этот вопрос оказался для Густава животрепещущим. Сильвии не сильно хотелось вмешиваться в личные дела другого взрослого человека, однако, очевидно, что для него в этой ситуации было достаточно важно чужое мнение.

— Я не могу сказать, — неохотно заговорила Сильвия, — постарел ты или нет. — Девочка подняла серьезный взгляд в глаза рыцаря, практически вынуждая его приподнять голову. — Густав, только ты сам определяешь тот возраст, когда ты можешь назвать себя пожилым.