Тяжелые будни оракула

У меня перехватило дыхание, в коленях появилась предательская слабость, в горле пересохло. Дважды за день оказаться застигнутой врасплох проницательным аристократом – уже чересчур. Все в моем теле выдавало оторопь и смущение. Вскоре на смену им пришла злость на себя за неумение держать эмоции под контролем.

Я нервно сглотнула, чтобы смочить гортань, и прошептала:

– Откуда?..

Поздний гость, наоборот, был доволен собой. Он прислонился плечом к стене, сложил руки на груди и выдал бодрым голосом:

– Сопоставил произошедшее. К тому же у Коллин большая часть эмоций написана на лице. Она начинает говорить, и уже ясно, что у нее на уме. Еще при первой встрече я осознал, что старая знакомая рассматривает меня в роли жениха. Дело не в деньгах. Причина явно в ее возрасте и положении, занимаемом мной в обществе. Лишний раз убедился, когда пригласил Коллин на обед. Поэтому нет ничего удивительного, что она бросилась к вам с намерением узнать, ждет ли нас совместное будущее. Вы предпочли солгать, чем сказать правду. Неужели настолько принципиальны? Дружба дружбой, а служба службой? – хмыкнул он и сощурил глаза, точно хотел прочесть мои мысли либо заглянуть в душу.

– Удивлены, что в империи есть такие люди? – с вызовом посмотрела на собеседника.

– Возможно, – уклончиво сказал темноволосый аристократ. – Смею заверить вас, миссис Вудсток, что можете быть спокойны насчет Коллин. В ближайшее время я не собираюсь связывать себя узами брака. К тому же она не в моем вкусе. Мне нравятся более разборчивые в любви женщины. Думаю, вы понимаете, о чем я… – понизил он голос до томного заговорщицкого шепота.

– Возможно, – вернула ему ответ и ощутила, как щеки опалил румянец.

Харрингтон удивленно вскинул брови, помолчал немного, оторвался от стены и двинулся ко мне.

– Раз мы все выяснили и между нами не осталось обид и взаимных претензий, предлагаю забыть об инциденте.

С каждым мужским шагом меня более ощутимо накрывала исходившая от герцога сила. Подобное качество нельзя приобрести, с ним рождаются, его впитывают с материнским молоком, с гордостью отца, вызванной появлением наследника.

– Согласна, – я с трудом устояла на месте.

– Тогда позвольте откланяться. Уверен, мы больше не увидимся, – шатен взял мою руку в свою, запечатлел поцелуй на тыльной стороне ладони и пожелал на прощание: – Хорошего вечера! Можете не провожать. Мне известно, где выход.

Я настолько была поражена откликом тела на обычный вежливый жест, что превратилась в глухонемую статую. Как бы не хотелось признавать, но мне понравилось прикосновение губ Харрингтона. Они были мягкими, теплыми, не сухими и в то же время не такими влажными, как у Кельвина, что оставляли на коже мокрый след, вызывали неприязнь, в какой-то мере даже отвращение. Запах парфюма так же показался притягательным, утонченным, как и его обладатель. Нотки сандалового дерева в сочетании с пряными нотками кардамона, перца, что не ощущались в конторе из-за чада свечей, окутывали молодого герцога ореолом таинственности, чувственности и соблазна.

Этот мужчина знал об обольщении все: когда и как следует улыбнуться, когда понизить голос до шепота, когда прикоснуться… К счастью, мне не грозило попасть под чары потомственного аристократа. Свою роль должны были сыграть наше знакомство, видение про девочку и убежденность Харрингтона касательно последней встречи.

Опомнившись, заметила, что одна в помещении. Чайник вскипел и выбрасывал в воздух струю пара.

– А как же чай? – растерянно спросила у тишины.

Махнув рукой, сняла с плиты медную посудины, погасила свет, поднялась на второй этаж, сняла платье и забралась в постель.

Я читала книгу, подаренную на память куратором, как вдруг из кухни донесся грохот. За ним последовал хруст вперемешку с треском. Волна озноба пронеслась по телу. Свесив ноги с кровати, около минуты вслушивалась в странные звуки, желая убедиться, что мне не почудилось. Но они не исчезли. Вскоре вовсе добавились другие, дребезжаще-визжащие. Еще звонкий стук металла. Казалось, кто-то взял ложку и колотил ею по сковороде. Наконец, мне хватило смелости подняться, накинуть на плечи шаль и, вооружившись той самой книгой, спуститься на первый этаж.

Как и думала, звуки доносились из кухни. Там явно кто-то находился. Добравшись до двери, набрала полные легкие воздуха, щелчком пальцев включила свет и оторопела. Идеально убранное прежде помещение пребывало в полном беспорядке. Казалось, сюда добрался шаловливый ребенок и перевернул все вверх дном.

Кадка с мукой лежала на полу, хотя в пятницу я собственными руками поставила ее в шкафчик. От деревянной емкости во все углы тянулись следы в виде четырехлучевых звездочек. Пакет с сахаром валялся неподалеку от кадки и походил на решето, словно кто-то взял шило и тыкал им, пока были силы. Белые кристаллы, точно снег, припорошили поверхность шкафчиков, мойку и часть посуды. Весь стол был усеян хлебными крошками. От половины буханки ничего не осталось.