Тяжелые дни

            Государь Император приказал мне принять меры в порядке моих военных полномочий в отношении Петроградского военного округа. Это я могу исполнить в пределах принадлежащей мне власти. Его Величество прямо мне сказал: Бог знает, что теперь пишут в газетах, надо их хоро­шенько образумить, нельзя спокойно драться на позициях, когда каждый день это спокойствие отравляется невероятными слухами о положении внутри. Значит, я так понимаю, что я палка, которая должна бить покрепче. Но уж если надо расправляться, то я хочу бить сознательно. Дело мне новое — только вчера оно передано мне в руки. Соберу редакторов, поговорю с ними по душам и попробую повлиять на них словесно, если же они не пойдут на встречу уговорам, то прибегну к надлежащим жестам вплоть до принуди­тельного путешествия непокорных в далекие от столицы страны.

            Очень прошу помощи от Министерства Внутренних Дел и указаний от Совета Ми­нистров, на что следует обратить в первую очередь внимание. Затем, предстоит созвание особого совещания под председательством генерала Бе­ляева, которое выработает руководящая указания военным цензорам».

А. В. Кривошеин:

            «Разве, кроме здравого смысла, патриотизма и вдумчивости, какие либо письменные указания возможны в таком деле, как цензура в {79} военное время. Никто из нас не был цензором, но мы понимаем, в чем сущность недопустимого в разрушительной работе современной печати. Мне кажется, что каждый военный человек должен понимать, что для успеха войны особенно важен внутренний мир».

П. А. Фролов:

            «Да, но эти самые военные человеки сражаются на фронте, а нам приходится работать преиму­щественно с прапорщиками из адвокатов и других либеральных профессий. Огромное большинство из них понимает внутренний мир по своему».

И. Л. Горемыкин:

            «Во всяком случае смысл сообщенного генералом Фроловым Высочайшего повеления не допускает никаких сомнений. Печать во что бы то ни стало должна быть приведена в порядок. Я Вас, генерал, очень прошу самым серьезным образом и без всяких комиссии заняться этим вопросом. А о Звонникове я поговорю с Его Величеством. Откуда еще этот ге­нерал взялся со своими дурацкими циркулярами. Это безобразие».

            Обессиление деревни сплошными наборами или, как выразился А. В. Кривошеин, «реквизициями населения России для пополнения бездельничающих в тылу гарнизонов» усложнило вопрос о рабочих руках в сельском хозяйстве до такой степени, что с уборкою урожая получается катастрофа. Осо­бенно страдает Дальний Восток, где хлеб уродился великолепный, но оста­ется в поле. Вопрос этот весьма озаботил Совет Министров, который, в отступление от прежней практики, признал возможным допустить пользование желтым трудом на полевых работах. Распоряжение об этом предоставлено сделать А. В. Кривошеину, который заметил, что он крайне неохотно идет на такую меру, но не видать другого выхода.

            А. А. Поливанов сообщил, что Государю Императору благоугодно было изъявить согласие на обращение к нему с приветствием председателей законодательных палат при открытии особого совещания по обороне и снабжению, причем признана допустимою подача М. В. Родзянко докладной записки от имени представителей Государственной Думы.

А. А. Хвостов:

            «Не жду я ничего хорошего от этих выступлений перед Царем. Только растревожат государя какими-нибудь дерзкими выходками».

И. Л. Горемыкин:

            «Надо их предупредить, что последствия могут оказаться для них весьма неприятными».

            Предложенная А. В. Кривошеиным редакция Высочайшего рескрипта на имя Великого Князя Николая Николаевича по случаю смены верховного главнокомандования одобрена Советом Министров без возражений. Решено хода­тайствовать об обнародовании этого рескрипта не в Петрограде, а на месте, в Царской Ставке, в момент вступления Государя Императора в непо­средственное руководство военными действиями.

А. Д. Самарин:

            «Одновре­менно с таким ходатайством Совета Министров, прошу доложить Его Ве­личеству мое особое мнение, что рескрипт нигде не должен быть ни распубликован, ни подписан. Мне совесть не позволяет дать свою санкцию на акт, губящий Poccию и Монархию. Я не устану это повторять».

            По поручению графа Фредерикса явился в заседание Совета Министров Помощник Министра Императорского Двора граф М. Е. Нирод с вопросом о своевременности эвакуации из Петрограда и окружающих дворцов различных исторических и художественных ценностей, а равно о выясне­нии судьбы Эрмитажа. Осуществление этой эвакуации потребует не менее трех недель и весьма крупных расходов. Вывоз, в виду железнодорожных затруднений, можно будет выполнить главным образом по водным путям до Нижнего Новгорода.