Тяжелые времена

Я опасалась, что могло случиться обратное. На следующий день король Бахрейна объявил о введении в стране чрезвычайного положения. Я связалась с министром иностранных дел Саудовской Аравии и призвала его воздержаться от использования силы против протестующих. Я попросила его дать Джеффу еще немного времени на переговоры. Даже двадцать четыре часа могли изменить ситуацию. Мы были близки к достижению договоренности с крупной шиитской политической партией, которая согласилась вывести демонстрантов из основных районов города в обмен на разрешение правительства проводить мирные акции протеста и его согласие начать диалог на доброжелательной основе. Однако Сауд аль-Фейсал был непримирим. Он заявил, что протестующим необходимо вернуться по домам, чтобы обеспечить восстановление в стране нормальной обстановки. Только после этого можно говорить о какой-либо договоренности. Он обвинил Иран в том, что тот инициировал эти беспорядки, поддерживая радикалов. Он указал, что настало время положить конец кризисной ситуации и вернуть в зону Персидского залива стабильность.

Рано утром 16 марта силы безопасности выдвинулись в район Жемчужной площади, чтобы очистить ее от демонстрантов. Полицейский спецназ при поддержке танков и вертолетов вступил в открытое столкновение с протестующими, чтобы вытеснить их из созданного ими лагеря. Был применен слезоточивый газ. Пять человек были убиты. Появление саудовских войск и новые факты использования властями силы еще больше разожгло возмущение шиитов по всей стране. Находясь под давлением приверженцев жесткого курса с обеих сторон, наследный принц прервал переговоры с оппозицией.

Я в это время вела в Каире переговоры с египетскими властями переходного периода и была крайне встревожена отчетами, поступавшими из Бахрейна. В интервью для Би-би-си я не стала скрывать своих опасений:

— Ситуация на Бахрейне вызывает тревогу. Мы обратились с призывом к дружественным нам странам в зоне Персидского залива, четыре из которых оказывают содействие в обеспечении безопасности в Бахрейне, способствовать политическому решению проблемы, отказавшись от вооруженного противостояния.

— А какие рычаги давления у вас еще остались в таких странах, как Бахрейн и Саудовская Аравия? — спросила журналист Би-би-си Ким Гаттас. — Они являются вашими союзниками. Вы обеспечиваете подготовку их войск. Вы поставляете им оружие. И все же, когда саудовцы решили послать войска в Бахрейн (а я уверена в том, что Вашингтон не был в восторге от этой новости), они велели вам не вмешиваться. Они определили, что это внутреннее дело Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива.

Это было правдой, которую неприятно признавать.

— Что ж, им известно, что мы об этом думаем, — ответила я. — И мы намерены заявить о своей позиции как публично, так и в частном порядке. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы попытаться уговорить их отказаться от неверного пути, который, как мы считаем, способен подорвать в долгосрочном плане обеспечение прогресса в Бахрейне, и следовать верному пути, который является политически и экономически оправданным курсом.

Эти слова звучали вполне разумно (и они таковыми и были), но резче, чем мы привыкли высказываться публично о странах Персидского залива. Мой посыл был ясно услышан в Заливе. Наши партнеры в Эр-Рияде и Абу-Даби были оскорблены и обижены.

19 марта я вернулась в Париж для внесения последних штрихов в формирование коалиции по Ливии. Учитывая, что войска Каддафи приближались к оплоту повстанцев в Бенгази, воздушные операции при поддержке ООН были неизбежны. Я еще раз побеседовала с министром иностранных дел ОАЭ и подчеркнула, что США остаются преданными нашему партнерству, как и я лично. В телефонной трубке наступило тягостное молчание, и связь оборвалась. Неужели все было настолько плохо? Затем связь восстановилась.

— Вы слышите меня? — спросила я.

— Я слушаю! — ответил он.

— Дело в том, что я говорила и говорила, а затем наступило долгое молчание, и я ужаснулась, что же это я такое сказала?

Он рассмеялся. Но потом он снова стал серьезным и ответил резким выпадом:

— Честно говоря, учитывая ситуацию с присутствием наших вооруженных сил в Бахрейне, нам будет непросто принять участие в другой операции, если служение наших вооруженных сил интересам Бахрейна ставится под сомнение нашим главным союзником, — сказал он.

Иными словами, он посоветовал нам забыть об участии арабских стран в ливийской миссии.