Тяжелые времена

Теперь, когда Россия поддержала это заявление, она оказала на Асада давление и настаивала на том, чтобы сирийский руководитель принял условия Кофи Аннана, что он и сделал в конце марта. Мы убедились, какое влияние имеют его слова, поскольку никто не предполагал, что прекращение огня действительно будет объявлено. Когда приблизился установленный для этого срок, 10 апреля, не было никаких признаков прекращения боевых действий. Сирийские вооруженные силы даже стреляли в сторону Турции и Ливана, создавая опасность провоцирования более широкого регионального конфликта. Однако в дальнейшем ситуация до какой-то степени стабилизировалась. Режим прекращения огня никогда не соблюдался полностью и повсеместно, но в боевых действиях наступило затишье. Как и Лига арабских государств незадолго до этого, ООН направила группу своих наблюдателей для мониторинга обстановки в зоне боевых действий.

И снова Асад, несмотря на свое обещание, так и не принял действенных мер для реализации остальных пунктов плана Кофи Аннана, и хрупкое соглашение о прекращении огня вскоре перестало соблюдаться. Примерно через месяц Кофи Аннан сообщил о «серьезных нарушениях», а в конце мая произошло массовое убийство более ста жителей в селении Хула (около половины погибших были дети). Россия и Китай по-прежнему не давали Совету Безопасности возможности использовать весомые аргументы, чтобы принудить Сирию либо выполнить все шесть пунктов плана Кофи Аннана, либо испытать последствия реакции мирового сообщества на это неповиновение. Теперь все выглядело так, будто предыдущее согласие Асада являлось лишь позой, которое позволило ему снизить уровень международного осуждения в свой адрес.

Я предложила Кофи Аннану использовать другую тактику. Ему, вероятно, стоило организовать международную конференцию по вопросу о передаче власти. Если не будет дальнейшего дипломатического прогресса, непрочное перемирие перестанет соблюдаться в принципе и весь процесс окажется в изначальной точке. В начале июня Кофи Аннан побывал у меня в Вашингтоне, мы часто общались с ним по телефону во время его бесконечных поездок между Москвой, Тегераном, Дамаском и другими столицами в регионе. Он был согласен с тем, что пришло время сделать следующий дипломатический шаг, и приступил к составлению плана проведения саммита в конце июня.

В середине июня эскалация насилия в Сирии вынудила ООН отозвать своих наблюдателей из страны. Я сопровождала президента Обаму на саммит «Большой двадцатки» в Лос-кабос, Мексика. Там мы с президентом провели двухчасовую беседу с президентом Российской Федерации Владимиром Путиным. Главной темой обсуждения была Сирия.

Президент Обама изложил нашу позицию: либо международное сообщество вмешается в конфликт между сирийскими повстанцами и сторонниками Асада, со всеми вытекающими из этого отрицательными последствиями для региональной стабильности, либо Россия использует свое влияние, чтобы было принято более эффективное политическое решение. Путин утверждал, что не питает особенно теплых чувств к Асаду, который является скорей причиной головной боли для Москвы, однако утверждал при этом, что не имеет никаких реальных рычагов давления на Дамаск. Я думаю, что он понимал, что проблемы, вставшие перед Асадом (когда тот столкнулся с внутренней оппозицией), могут возникнуть и у него, и воспринимал их глубоко лично. Путин предупредил о растущей угрозе со стороны экстремистов среди оппозиции и подчеркнул, что подобная передача власти стала источником больших беспорядков в Ливии, Египте и, конечно же, в Ираке.

Все это были удобные оправдания для того, чтобы блокировать наши действия, продолжая тем временем, снабжать Асада деньгами и оружием. Хоть я не доверяла ни действиям, ни словам России, я понимала, что у нас нет другого выхода, кроме использования всех дипломатических опций.

— Возвращайтесь в Россию и скажите там, что ваша команда собирается провести обсуждение своего плана передачи власти, и Россия может либо в нем принять участие, либо остаться на обочине этого процесса, — посоветовала я Кофи Аннану после встречи с Путиным.

По мере приближения намеченной даты его предлагаемой конференции в Женеве я продолжала в тесном контакте с Кофи Аннаном разрабатывать конкретные формулировки, которые, как мы надеялись, помогут достигнуть консенсуса. В приоткрывающей завесу тайны авторской статье в газете «Вашингтон пост» Аннан ясно обозначил свои ожидания. Он хотел, чтобы соседи Сирии и крупнейшие мировые державы «обязались действовать сообща, чтобы прекратить кровопролитие и реализовать все шесть пунктов плана, не допуская дальнейшего разрастания военной ситуации». Он добавил: «Я ожидаю, что все, кто прибудет на нашу субботнюю встречу, согласятся, что процесс передачи власти под контролем самих сирийцев должен проходить в соответствии с четкими принципами и рекомендациями».

За день до начала саммита я призвала Кофи Аннана не отступать от выдвинутых им принципов: