Тяжелые звезды

Некоторые мои однокашники по Орджоникидзевскому (Теперь Владикавказскому. — Авт.) училищу внутренних войск станут действующими лицами этой книги. И это не случайно. Нам всем выпало жить в непростое время. У нас схожие судьбы. С полковником Анатолием Бобровником (позднее ему будет присвоено воинское звание «генерал-майор») мы станем участниками ликвидации последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции. С Хачимом Шогеновым встретимся во время драматических событий в Кабардино-Балкарии. Комендантом Белого дома осенью 1993 года мной будет назначен генерал Аркадий Баскаев, а комендантом Чеченской Республики станет в 1996 году генерал Владимир Дмитрин. Заслуженную славу отважного боевого генерала приобретет в Ингушетии, в Северной Осетии и в Чечне генерал Игорь Рубцов. На генерала Анатолия Пониделко, ставшего начальником Главного управления внутренних дел Санкт-Петербурга и Ленинградской области я, будучи министром внутренних дел России, буду опираться во время проведения важнейшей операции против коррупционеров в милиции, которую мы назвали «Чистые руки».

* * *

Перед началом службы мне полагался короткий отпуск. Поехал на родину. 4 сентября отметили в домашнем кругу мое двадцатилетие. Отец не скрывал радости, говорил: «Вот мой сын! Окончил училище с отличием! Едет служить в Москву!»

«Служба в Москве» — так, как понимали ее мы, офицеры внутренних войск, не означала службу в самой столице. Это мог быть любой город, село, рабочий поселок, входивший в зону ответственности Московского соединения. Теперь оно называется более понятно: «Московский Краснознаменный округ внутренних войск МВД России». Говоря современным языком, я ехал служить в Московский округ ВВ и мог в конце концов оказаться где угодно: в Курске, в Рыбинске или в Смоленске.

Руководящий службой кадров Московского соединения подполковник Мальцев, от которого зависело наше распределение по частям (вместе со мной ехали лейтенанты Владимир Лукьянсков и Анатолий Марков), принял во внимание, что все мы были холостяками, а значит, не претендовали на квартиры. Хуже всего с жильем дело обстояло в Смоленске, поэтому мы поехали в Смоленский полк. Здесь история повторилась: нас распределили по подразделениям, которые отстояли друг от друга на десятки, а иногда и сотни километров друг от друга. Володю оставили в Смоленске командиром взвода связи при штабе полка. В Брянске оказался Анатолий. Меня же откомандировали в небольшой городок Рославль Смоленской области — командиром взвода в отдельно дислоцируемую роту.

Взвод — как взвод. Тридцать солдат и несколько сержантов. Армейская форма и отчасти однообразное течение жизни (боевая служба — через сутки) в некотором смысле унифицируют людей, равняют характеры. Но не настолько, чтобы не заметить, как разнятся между собой эти люди: добрые и злые, умные и не очень, ответственные и те, о которых говорят, что они без руля и без ветрил.

Известна банальность: «Армия — школа жизни». С этим согласится любой здравомыслящий человек, которому пришлось носить погоны. Причем не на кратковременных сборах, а серьезно, по-настоящему. Но так же верно и то, что хорошая армия — это прежде всего просто хорошая школа. Школа — в ее первозданном значении, в которой, по словам поэта, учитель должен воспитать ученика, чтоб было у кого потом учиться.

Так поступал Измайлов. Испытанную методику взял на вооружение и я. Это означало, что учебные занятия с солдатами проводятся точно по расписанию, без оглядки на погоду и прочие обстоятельства и систематизированы так, чтобы, посеяв зерна, я мог рассчитывать на ежедневные всходы.

Позднее, будучи командиром полка и командиром дивизии, я старался как можно чаще присутствовать на взводных занятиях. Разумеется, мое расписание было составлено так, что в один и тот же взвод я мог попасть только через какое-то время. Чаще, когда это был полк. И гораздо реже, когда в моем подчинении находилась целая дивизия. Но старался появляться неожиданно, чтобы меня не обманывали.

Контроль за учебным процессом во взводном звене являлся моей прямой обязанностью. В то же время это была хорошая возможность составить свое мнение о том или ином офицере. Умелый, знающий командир взвода благодаря тому, что на его занятиях побывал комдив, мог сразу попасть в резерв на выдвижение. Или, наоборот, разом потерять позиции, если занятие было проведено формально. Это жизнь. В ней многое значит воля случая. Но еще больше — постоянная готовность офицера выкладываться каждую минуту.

Свои занятия я готовил так, что мог не бояться внезапного появления любого из своих старших начальников. Как офицер, я готовил своих людей к бою. Я никогда в нем не был, но был уверен, что бой спросит с нас куда строже, чем самый суровый командир полка. Детально и творчески отрабатывались ситуации, которые могли возникнуть в ходе боевой службы: отражение нападения на караульное помещение и на часового, поиск вооруженных преступников, блокирование, переговоры, захват, освобождение заложников.