Читаем Тяжелые звезды полностью

Все это не исключает того, что в некоторых горячих военных головах действительно гуляли мысли о необходимости вооруженного переворота. Иные генералы просто переоценили собственный авторитет в обществе или же находились в плену безнадежных иллюзий. Именно иллюзии подвигли на вооруженное противостояние с законной властью генерала Руцкого и генерала Макашова в октябре 1993 года. Напрасные надежды не давали покоя и генералу Лебедю в 1996 года, когда был заявлен план о создании и подчинении Лебедю, бывшему тогда секретарем Совета безопасности, так называемого Российского легиона.

Будучи в Греции, я поинтересовался судьбой небезызвестных «черных полковников» — тех греческих офицеров, которые несколько десятилетий назад совершили переворот в своей стране. Я почувствовал, что многие соотечественники до сих пор относятся к ним с симпатией. Как сказал, подчеркивая бескорыстие путчистов, мой собеседник: «Они ведь пришли в мундирах и ушли тоже в мундирах…»

Однако эти симпатии не мешают грекам пребывать в уверенности, что за преступление закона, за насилие над людьми «черные полковники» должны ответить сполна. Поэтому те из них, кто еще жив — сидят в тюрьме. Им всегда отказывают в помиловании.

Такова участь всех диктаторов. В этом урок тем, кто считает армию последним аргументом в борьбе за мнимую справедливость. Какими бы благими намерениями ни объяснялся вооруженный переворот, он не оправдает пролитой крови и не принесет захватчику легитимной власти ни славы, ни доблести.

Мы расстались, но я, не будучи уверенным до конца, что Лев Яковлевич откажется от своих планов, попытался найти иные способы воздействия на мятущегося Рохлина. Срочно пригласил к себе одного из офицеров, который волей судьбы являлся и моим другом, и тем человеком, которому сам Рохлин доверял абсолютно: слишком деликатной казалась моя просьба найти и еще раз предостеречь нашего товарища от шагов, которые могут оказаться опасными для страны, для верных ему офицеров, для него самого.

Приехавший по моей просьбе офицер с полуслова сообразил, что от него требуется и начал разыскивать Рохлина. Некоторое время спустя он облегченно сообщил: «Кажется, цель достигнута…» Теперь и я мог перевести дыхание. Как взрыв на Солнце, этот энергетический всплеск рохлинского темперамента только коснулся поверхности политической жизни и не задел ничьих судеб. Трудно судить, насколько серьезными были его намерения, но то, что не было в них злобы или холодного расчета — я просто уверен. Можно размышлять о некой политической наивности Льва, о его политическом простодушии, но при этом открыто погоревать о том, что совсем ненадолго хватило его собственного сердца. Оно, как это водится у настоящих солдат, было отважным на войне и очень отзывчивым ко всем человеческим бедам.

* * *

Недели за две до своей гибели он позвонил мне и снова удивил своей почти мальчишеской непосредственностью. Сказал: «Вы знаете, А.С., рядом со мной сейчас находится депутация волгоградцев. Они приехали, чтобы предложить мне выдвинуться кандидатом в губернаторы Волгоградской области. Но поскольку я не вижу себя в качестве губернатора, я порекомендовал вашу кандидатуру. Мне кажется, у вас это получится. Поэтому и звоню: вдруг да согласитесь?»

Я рассмеялся, поблагодарил Льва за высокое доверие и сказал, что тоже не представляю себя в роли волгоградского губернатора. Но тем не менее попросил передать этим людям свою признательность. Уже за то, что, потерпев неудачу с уговорами самого Рохлина, они готовы были удовольствоваться хотя бы его поручительствами. Его «знаком качества», которым он отмечал далеко не всех. Не скрою, я расценил этот телефонный звонок как искреннюю человеческую поддержку в трудное для меня время. Кто знал, что это был наш последний разговор.

Трагическая смерть Льва потрясла меня, и, не скрою, поначалу я искал ее причины именно в политической деятельности генерал-лейтенанта Льва Яковлевича Рохлина и в происках людей, которые могли называть себя его врагами. Их было у него предостаточно: правдолюбие Льва у многих вызывало ощущение тревоги. Думаю, только время сможет убрать все наслоения версий, домыслов и противоречий, которые сопровождали его гибель, но это уже и не суть важно. Все это не вернет человека, прожившего яркую, мужественную и полнокровную жизнь.

То, что напишут о нем позднее — «убит» — не более чем обычная точка в конце солдатской судьбы. Человеческий характер Льва, идеалы, которые он исповедывал, страстность, с которой брался за любое новое дело, позволяют утверждать, что и тогда, 3 июля 1998 года, на своей даче в подмосковной деревне Клоково, где он был убит — он был убит в наступлении.

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес