Тяжелый дивизион

Тарантас катился с холма в глубокую низкую долину. Тянуло болотом. Трофимов сдерживал лошадей. Густой туман клубился внизу и тяжело полз куда-то налево. В лунном свете приникшее к земле облако казалось серебристым маревом, скрывающим за собою берег реки или пруд.

Лошади на малой рыси вошли в туман...

Внезапно острой спазмой перехватило горло, и на глазах выступили быстрые, частые слезы.

— Что это? — встрепенулась Лидия.

Андрей вскочил на ноги.

— Гони карьером! — крикнул он Трофимову и крепко зажал нос и рот девушке ладонью.

Тот самый запах, которым отдавало на вышке под Болимовом, тот, который стоит над всеми складами газовых снарядов.

Кони рванулись, и облако через несколько секунд осталось позади.

— Это газ, — сказал, утирая глаза, Андрей, — но откуда?

— А тут, ваше благородие, рядом склад, — сообразил Трофимов.

— Ты чувствуешь что-нибудь? — спросил Андрей Лидию.

— Першит в горле...

— Утром обязательно обратись к доктору. Плохие шутки. А ты, Трофимов, тоже. Всегда со складов сочится газ, но не в такой мере. Правда, низкое место.

Теперь быстро неслись к Лужкам. Уже седым поздним утром Андрей смотрел, как нырнула в парк Лидия...

У себя на столе нашел телеграмму.

Кирилл, кузен, друг детства, звал на свадьбу в имение невесты. Долго вертел в руках бумажку. Всего три-четыре дня. Кому он здесь нужен? Конечно, отпустят. Неудобно, что в первые же месяцы, но вся речь идет о каких-нибудь четырех днях. Тут же заготовил телеграмму кузену, чтобы выслали лошадей на станцию...

VI. Гостеприимный Минск

Перевестись на фронт в какой-нибудь корпусной отряд Татьяна решила твердо. Но ей казалось, что для этого нужно будет проявить необычайную энергию, преодолеть бесчисленные препятствия. Она про себя лихорадочно убеждала каких-то непоколебимых генералов и главврачей, во сне получала совсем особенные разрешения и даже убегала, как в американском фильме, от преследователей, отчего металась и не давала спать Зое.

— Что ты мечешься? Что ты нервничаешь? — успокаивала ее Зоя. — Ну, хочешь к своему Андрею — поедем. Как сделать? Вот тоже дела! Раз-раз — и поехали, — дружески брюзжала она, укрывая Татьяну куцым лазаретным одеялом. — Пойду к папашке, напою ему с три короба, и отпустит. А потом мы полетим на ковре-самолете к твоему добру молодцу.

Энергичная, всегда веселая девушка одна поддерживала теперь растерявшуюся от неудач Татьяну.

— Разве и ты поедешь? — спрашивала Татьяна подругу.

— Конечно, поеду. Мне вся земля как мухе арбуз. Куда хочешь, туда и ползи — все прямо выходит. А без меня ты на вокзале потеряешься. Придется тебя через полицию искать.

Все оказалось гораздо проще, чем предполагала Татьяна. Старший врач сразу согласился отпустить обеих в распоряжение санчасти штаба Западного фронта.

— Незаконное делаю, — сказал он, подняв глаза над оправой очков. — За такую бумажку взгреть могут. Начальник захудалого госпиталишки пишет отношение начальнику санчасти фронта... не по инстанции! Р-р-революция! Но мне наплевать. Несет вас ветер туда, ну и пусть. Только зря все-таки не фигуряйте этим документом. — Он пренебрежительно пошелестел четвертушкой бумаги. — Это так, на случай. А вообще старайтесь в обход, женскими путями. Война вас всякому научит. Ну, а влипнете — тоже не беда. Под ранец вас не поставят, в крайности нелестный эпитет заработаете. Стерпите и ищите более вежливых.

— Деловой старикан, — уже в коридоре сказала Зоя. — Философ. А ручки целовать, когда никого нет, любит...

До Минска доехали благополучно. В санчасти, не заходя ни в чей кабинет, они сели на скамье в коридоре, и Зоя стала бессовестно стрелять глазами, осчастливливая своим вниманием главным образом тех военных врачей, которые, суетливо пробегая из двери в дверь, обнаруживали свою принадлежность к фронтовому управлению.

— До каких же пор мы будем здесь сидеть? — Нервничала Татьяна. — Люди уже замечают, что мы сидим без дела. Еще подумают...

— Думать никому не воспрещено. А что же, прикажешь пойти в кабинет к начальнику, чтобы тот послал обратно или загнал в Томск или Бийск? Благодарю покорно! Погоди, вот опять он. Кажется, дело верное. — Она встала и пошла навстречу невысокому молодому врачу с близорукими прищуренными глазами, который уже несколько раз проходил мимо с пачками бумаг в руке.

— Простите. Вы не знаете, к кому нам надо обратиться, чтобы получить направление в какой-нибудь фронтовой отряд?

Доктор остановился. Теперь он близко видел большие черные, откровенно лукавые и притягивающие глаза Зои. Значит, он не ошибся — девушки обе хороши, и черненькая, и блондинка. Он выставил ногу вперед, как будто раздумывая, а затем лениво двинулся с Зоей к скамье, на которой сидела Татьяна.

— А вы откуда же к нам пожаловали? — спросил он Зою.

— Мы из тыла.

— Кто же вас направил?

— Сами мы направились, — попробовала пошутить Зоя.

— Сами? — покачал головою доктор. — Напрасно. Теперь у нас строго. А куда бы вы хотели? Где-нибудь в Минске?

— Нет, поближе к фронту.

— Сложнее, — сказал доктор и сел рядом с Татьяной.

— Моя подруга, — поторопилась Зоя.