Тяжелый покер

— Именно так доктор Хаген и приобрел власть над вами — власть, которой он злоупотреблял?

— Да, это так. — Ответ прозвучал непроизвольно, художник развел руками. — Но я не занимался шулерством сегодня вечером! Я бы никогда не пошел на это!

Вновь вступил Монсен:

— Никогда бы не пошел? А что же вас заставлял делать Хаген?

Моллерюд запнулся, но тут же нашелся:

— Он заставлял меня быть своим партнером на этих сеансах. У нас была секретная система оповещения, с помощью которой мы сообщали друг другу, какие имеем карты на руках…

— Система оповещения?

— Да — код, наподобие того, которым пользуются «телепаты», «читающие» чужие мысли. Столько и столько-то слов означают это и то, первые буквы в словах сообщают нечто другое и так далее. Когда один из нас имел особенно сильную карту, мы вместе старались поднять ставки. Таким образом или увеличивался выигрыш, или противник выбывал из игры.

— После чего вы и делили этот выигрыш? — Глаза Монсена стали узкими, как щелки. — Разве это не называется шулерской игрой?

Художник ответил сдавленным голосом:

— Да… мне самому это было не по душе, но такова цена Хагена за его таблетки.

Вангли переглянулся с коллегой: не было смысла добивать беднягу. Затем мягко спросил:

— Каково ваше впечатление об отношениях герра и фру Хагенов?

Моллерюд облегчение вздохнул после такой перемены в технике допроса.

— Отношения ледяные. Я был поражен, когда увидел, как она стоит в дверном проеме и чиркает спичкой, чтобы закурить. На руке, державшей спичечный коробок, отсутствовало обручальное кольцо.

Монсен наклонился вперед.

— Вы, должно быть, сохраняли завидное хладнокровие в самый разгар скандала, раз могли сделать такое наблюдение?

— Я художник-портретист, моя специальность — наблюдать человеческие руки. А на эту руку я обратил внимание: у нее такие тонкие, гибкие, белые пальцы. Я бы с удовольствием написал эту руку, и…

— Благодарю вас, — оборвал его Монсен. — Ваши творческие идеи имеют, к сожалению, весьма малое отношение к делу.

Бизнесмен Крон стремился выдержать деловой стиль и во время допроса, его отчет был сухим, лаконичным и обобщенным, как маркетинговый анализ. Он мало что мог добавить к своим предыдущим показаниям. Но одна небольшая деталь заставила усомниться в достоверности его показаний, несмотря на «объективный» характер изложения.

Его попросили дать подробное описание того, что он увидел в бинокль, стоя внизу у дороги. Он рассказал, как человек наверху вылез из окна. Спрыгнув на землю, он на мгновение обернулся. Большая часть лица была закрыта широким шарфом…

Услышав это, Монсен вздрогнул.

— Шарф на лице. Почему вы не сказали об этом раньше?

— Потому что считал не особенно существенным. — Бизнесмен скрестил на груди руки, как бы стремясь оградить себя. — Все же я его узнал. Это действительно был Гюндерсен.

— Позвольте, но каким образом вы могли его узнать?

— По фигуре. По манере двигаться. И, конечно, я узнал его пальто.

— Да. Гюндерсен носил очень характерное темное пальто с широким кожаным воротником.

Вангли не смотрел на свидетеля, он следил за движениями мухи по оконной раме, тщетно пытавшейся проникнуть сквозь стекло.

— Разве вы не знаете, что у Хагена было точно такое же пальто?

— Нет. Я его никогда не видел.

— Понятно. Фру Хаген упоминала, что муж почти никогда не надевал его. — Взгляд Вангли переместился с суетящейся мухи на бизнесмена. — Но ведь когда вы вошли в комнату и увидели труп, вероятно, обратили внимание, что на стуле висит пальто рядом с печкой?

— Ну, если вы так говорите… — Выражение лица было уже не таким уверенным. — Да, там действительно висело пальто. Я не зафиксировал на этом свое внимание, в той ситуации и без этого было многое, о чем пришлось думать. Но теперь я припоминаю, что фру вынесла его и повесила на вешалку в прихожей, она сказала, что пальто высохло. Это было как раз в тот момент, когда я звонил в полицию — да, конечно. Любопытно… А почему сушилось пальто?

— Прошу прощения, но здесь мы задаем вопросы, — проворчал Монсен. — Господин Крон, вы оптовик по аптечным товарам, не правда ли?

— Да.

— Вам, вероятно, известно действие скополамина?

— Конечно. Я знаю свое дело.

Полицейский вновь угрожающе перегнулся вперед.

— Вы, вероятно, и были поставщиком этого вещества?

— В аптеки города Осло, да. Что вы хотите этим сказать? В моей деятельности нет ничего противоправного. Скополамин — общепризнанный лекарственный препарат. Департамент медицины…

— Спасибо, нам это известно.

Монсен перешел к следующему щекотливому вопросу. Крона видели внизу у дороги в 11.40. Телефонная будка находится совсем рядом, но он позвонил фру Хаген лишь через десять минут после того, как исчез на глазах у Моллерюда. Почему для этого потребовалось так много времени? Оптовик подтвердил свои предыдущие показания: он не сразу смог найти будку, она находилась в стороне от дороги, и сначала он заплутался. Записная книжка Монсена пополнилась еще одной записью: «К. мог залезть в дом, убить Хагена, а затем побежать к телефонной будке».

Вангли поставил заключительную точку в допросе: