Этот день вообще был полон сюрпризов. Повинуясь непонятному импульсу, она заехала на детскую площадку, которую посещала только по дням своего рождения, и впервые ощутила желание иметь своих детей. Это открытие потрясло ее еще больше, чем назначение на место Хутена. В конце концов, она сама хотела занять место главного хирурга и упорно шла к этой цели. Этого повышения она ждала, но думала, что ждать ей придется еще как минимум лет десять. Внезапно нахлынувшее желание иметь детей поначалу шокировало ее, но вид любви, связывавшей матерей с их дочками, вызывал почти непреодолимое желание ее познать. Она представила себе, как сидит здесь на скамейке, радуется каждому достижению ребенка, утешает его после падений, кормит конфетками. Непонятно почему, но теперь она вдруг почувствовала, что готова к этой роли.
Потом она подумала о Макманусе. Представила его в роли отца, и в этот момент в дверь постучали.
– У тебя не горят уши? Я только что думала о тебе.
– В самом деле? Я всегда думал, что уши горят у тех, о ком говорят, а не думают.
– Не верь всему, что пишут в «Архиве внутренней медицины».
– Вероятно, ты нашла хирургическое решение проблемы – например, резекцию пылающих ушей?
– Очень смешно.
– Умолкаю. Но я пришел сюда не за этим. Ты не хочешь сегодня отпраздновать свое назначение в узком кругу, у меня дома?
– Звучит заманчиво, – ответила Сидни, отметив слова «у меня дома». Их отношения вступали в новую фазу, и она вовсе не собиралась этому противиться.
Собравшись уходить, Макманус задержался возле фотографии на полке. Сидни и Хутен. На фото они стояли, как близнецы. В одинаковых позах.
– Откуда эта фотография?
– Я не знаю.
– Похоже, что он специально оставил ее здесь.
– Да, я даже в этом уверена. Но откуда он мог знать, что я займу его место? – Голос ее предательски дрогнул.
Наступает новая эра больницы Челси. На компьютере она напечатала повестку дня: «Ошибки в выборе места трепанации черепа при черепно-мозговых травмах». Потом подошла к пульту и отправила сообщение на пейджеры всех сотрудников: «311.6».