Тяжелый понедельник

Пак наслаждался всеобщим вниманием даже на разборах утром в понедельник. Его не смущала необходимость объясниться по поводу внезапно возникшего у Рут Хостетлер неудержимого сексуального влечения. Он был сыт по горло своей безвестностью сначала в Корее, а потом в Штатах и теперь радовался каждому случаю оказаться на виду. Очень тяжело находиться внизу и смотреть вверх, сознавая, что ты самый умный из всех присутствующих, а Сун Пак не сомневался в том, что в большинстве случаев именно он оказывался самым умным.

Он оглядел врачей, собравшихся в аудитории. Вот сидят рядом его коллеги, штатные нейрохирурги больницы Тина Риджуэй и Тай Вильсон. Тина Риджуэй, несомненно, умна. У Тая волшебные руки, но он не интеллектуал. Ни один из них не может сравниться с Паком в умении работать с фактами, в знаниях, в исследовательском таланте. Настоящим соперником можно назвать только Хардинга Хутена, но он скоро уйдет на пенсию по возрасту, к тому же в хватке и целеустремленности ему далеко до Пака.

– Мы все знаем историю Финеаса Гейджа, приключившуюся с ним в тысяча восемьсот сорок восьмом году, – начал Пак. – Он работал взрывником в бригаде строителей железной дороги в Вермонте. Во время взрыва из шурфа вылетел тринадцатифунтовый стальной стержень и пробил Финеасу головной мозг. Стержень ударил Гейджа чуть ниже левой скулы, пробил лобную долю и вышел вот здесь.

Он показал место чуть выше бровей над спинкой носа.

– И его вертолетом доставили в Челси? – громко поинтересовался Джордж Виллануэва. По залу прокатился негромкий смех.

– У меня в семь начинается обход. Мы не могли бы переместиться сразу в двадцать первый век? – раздраженно сказал кто-то из задних рядов.

– Похоже, тот парень попал между просаком и наковальней, – добавил еще кто-то. Пак поморщился.

Этим американцам только бы шутить, подумал он. Жизнь – серьезная штука, она подчиняется обязательствам, законам чести и семьи, но американцы думают, что живут в мире своих телевизионных комедий, где каждые пятнадцать секунд за экраном раздается фальшивый смех. Должно быть, у них еще в детстве как-то по-другому заводится центр удовольствий. Когда он, Пак, был ребенком, то, возвращаясь домой из школы, либо делал уроки, либо играл на скрипке, либо помогал родителям в маленьком магазинчике.

Это американское легкомыслие страшно его бесило. Но были у них и другие невыносимые черты. Американцы всегда спешат. Они быстро едят, быстро водят машину, они суматошно перескакивают от одной вещи к другой. Они лихорадочно переключают телевизионные каналы, читают только заголовки или выжимки статей, а потом переходят к другим темам. Но разве не должен человек хорошенько усвоить и понять одну вещь, прежде чем перейти к следующей? Этим утром он хотел предложить коллегам дар, рельефный оттиск идей о природе поражений головного мозга, но коллеги отказались и требуют, чтобы он скорее перешел к делу. Никто не захотел взглянуть на проблему с высоты птичьего полета и разобраться во всей ее необъятной сложности. Врачебная профессия невозможна без знания истории медицины. Пак не на шутку разволновался и в результате, как всегда, заговорил по-английски с еще более сильным акцентом, путаясь в словах и грамматике.

– Мы все знаем, Финеас выжил, но стал другим человеком. Личность его стала злой и угрюмой. Он стал много ругаться. Уменьшилась способность к суждению. Врач предложил ему тысячу долларов за коллекцию камней, которую собрать Гейдж, но он отказался.

– Доктор Пак, – бесстрастным тоном произнес Хутен, – давайте прибережем этот экскурс в историю для другого раза. Вы не возражаете, если мы перейдем к случаю Рут Хостетлер?

Пак вздохнул, сильно расстроившись из-за того, что все его старания пропали даром, и принялся излагать факты о странной женщине в ситцевом платье. Он рассказал коллегам, как на голове женщины с помощью ввернутых в кости черепа винтов был укреплен стереотаксический навигатор, как он сделал разрез длиной четырнадцать миллиметров в нужном месте, как высверлил в этом месте отверстие, обнажив мозг, а затем ввел в разрез тонкий электрод, длину и конфигурацию которого рассчитал накануне. После установки электрода на ткань мозга был подан слабый электрический разряд. В результате стимуляции глубинных отделов мозга тремор был ликвидирован, но возник побочный эффект – у этой глубоко религиозной женщины пробудились плотские вожделения, ранее ей несвойственные.

– Этот побочный эффект, этот сексуальный драйв, был направлен только на мужа или на других тоже – например, на вас? – грубо смеясь, спросил Виллануэва.

– Джордж хочет узнать номер ее телефона, – хохотнул кто-то в задних рядах.

– Джентльмены, – повысил голос Хутен, – здесь не комната смеха. Здесь мы учимся на своих ошибках, чтобы стать хорошими хирургами в хорошей больнице.

– Рут Хостетлер – это современный Финеас Гейдж, – сказал Пак. – Мы многое знаем о мозге, но есть вещи, до сих пор нам неизвестные.

– В следующий раз вы проведете процедуру по-другому? – спросил Хутен.

– Так как этиология побочного эффекта неизвестна, то я отвечу – нет. Я все сделаю так же, – ответил Пак и, немного подумав, добавил: – Перед нами две альтернативы. Отказаться от стимуляции глубинных структур и лечить больных медикаментозно. Или все же проводить стимуляцию, отдавая себе отчет в том, что мы не знаем всех возможных побочных эффектов. Я выбираю второй путь.

– Очень хорошо, доктор Пак, – подытожил Хутен. – Очень поучительная история, – добавил он, обращаясь к аудитории.

Тай повернулся к Тине, когда они вместе с другими врачами выходили из зала:

– Ты не читала результаты забавного исследования о двухстах тридцати семи причинах, по которым люди занимаются сексом?

– Я его пропустила, – смеясь, ответила Тина.

– Были названы очевидные причины – например, «я был пьян» или «для удовольствия», «для продолжения рода», «для того, чтобы быть ближе к Богу». Еще причины: «для улучшения самочувствия», «в отместку». Я бы добавил двести тридцать восьмую причину: «глубинная стимуляция мозга».

– Если публика об этом узнает, то по популярности эта процедура переплюнет операцию по увеличению груди.

– Нисколько не сомневаюсь.

Они вышли из комнаты 311. Тина повернула направо, Тай – налево.

– Ты не со мной?

– Мне надо еще кое-что сделать, – ответил Тай.