Тяжесть венца

Между тем толпа схлынула, и они вывели своих мулов из-под навеса. Вокруг только и разговоров было, что о Генри Стаффорде. Даже Джейн Шор после оказанного ей герцогом благодеяния уже не казалась всем окончательно падшей особой. Светлый упланд Бекингема словно обелил ее в глазах черни, и теперь люди расступались, давая ей дорогу.

Анна и Уильям попытались было последовать за Бекингемом, но толпа преграждала им дорогу. Когда же Уильям по привычке разгневался и замахнулся на кого-то плетью, чернь гневно загудела, кто-то стал звать констебля, и Анне пришлось поспешно сворачивать в какой-то переулок, увлекая за собой Херберта.

– Это Лондон, Уил! Горожане здесь пользуются такими привилегиями, как нигде больше в Англии. Они глубоко убеждены, что даже королей избирают сами.

– В таком случае я не завидую маленькому Эдуарду V. Если я и слышал, как кого-то восхваляют в толпе, то только герцога Глостера.

Анна понимала, к чему он клонит. Ее муж готовит переворот, об этом они говорили в дороге, но не прямо, а осторожными обиняками. Они по-прежнему оставались друзьями, и Уильям в пути был почтителен с Анной, но какая-то ниточка доверия, тонкая паутинка, протянувшаяся между ними, неожиданно лопнула. Если с помощью Стиллингтона Ричард Глостер докажет незаконнорожденность детей покойного короля, то еще неизвестно, кто завладеет короной Англии. Уильям внимательно поглядывал на свою спутницу. Разумеется, она отлично понимает, что в один прекрасный день может стать королевой.

– Едемте, Уильям, – сказала Анна, когда они наконец выбрались из толпы. – Где-то у Лондонского моста была раньше неплохая гостиница «Леопард». Отправимся туда, а когда передохнем, решим, как быть.

Гостиница «Леопард» обнаружилась на прежнем месте, однако она существенно изменилась за прошедшие годы. Разрослась и вширь, и ввысь, ее покатые, украшенные башенками крыши сверкали черной глянцевитой черепицей, крытые галереи опоясывали верхние этажи, а двор был вымощен плоским булыжником. И во дворе, и вокруг гостиницы, в конюшнях и кухнях стоял деловитый гул, въезжали всадники, лакеи принимали под уздцы лошадей, служанки и мальчики на побегушках проворно сновали среди приезжих. Но взгляд Анны все это оживление не радовало. Эту гостиницу приобрел в Лондоне ее отец и отдал в пользование некой Дороти из Уайтфрайерса, прозванной за уродующий ее лицо шрам Кривой, или Одноглазой. Бывшая шлюха рьяно взялась за дело, гостиница и тогда уже процветала. Давным-давно в одной из ее комнат Анна провела ночь любви с Филипом Майсгрейвом, а позднее, беглянкой, пришла сюда просить убежища, но не получила его. Где теперь Кривая Дороти? Где ее немой помощник, принявший сторону Анны?

На крыльце, важно раскланиваясь с въезжающими во двор рыцарями, стоял краснощекий мужчина в белом переднике. Он недружелюбно покосился на молодых людей в запыленной одежде. «Леопард» – дорогая гостиница, к тому же сейчас ее занимают куда более важные люди, чем простые джентри.

– Не стоит нам здесь задерживаться, – заметил Уильям, когда они оказались во дворе. – Я вижу тут людей из свиты Джона Ховарда и Френсиса Ловела и, кажется, Брэкенбери. Уйдем, пока, не ровен час, нас кто-нибудь не узнает.

Понимая, что он прав, Анна, несмотря на усталость и голод, подхватила своего мула под уздцы и развернула к воротам. Но тут им пришлось замешкаться. Тяжело громыхая по булыжникам, во двор вкатилась запряженная парой крепких першеронов повозка – не то карета, не то фургон. Стоявший у входа в гостиницу хозяин чуть не бегом кинулся к нему, услужливо распахнул дверцу, помогая выбраться наружу даме внушительных размеров в платье из сверкающего алтабаса[63] и в огромном остроконечном эннене, с верхушки которого облаком спускалось множество легких покрывал, а лицо было скрыто вуалью. Анна нетерпеливо притопывала ногой, ожидая, когда сия дородная леди освободит проход, как вдруг заметила, что дама под вуалью неотрывно смотрит в ее сторону и вовсе не думает уступать дорогу. Анна невольно сделала шаг назад, но мясистая рука в шелковой перчатке уже схватила ее запястье.

– Алан Деббич?

В первую минуту Анне показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Словно сквозь сон она услышала голос Уильяма:

– Вы с кем-то путаете моего брата, сударыня. Позвольте нам проехать.

– Алан Деббич, – повторила дама, но на этот раз уже без вопросительной интонации.

И тут Анне показалось, что сквозь облако восточных благовоний она уловила едкий запах тела этой дамы.

– Дороти! – ахнула Анна. Но уже в следующий момент взяла себя в руки. – Ну что, моя славная Дороти? Снова выставишь меня вон или на этот раз кликнешь стражу?

Огромный эннен заколыхался из стороны в сторону.

– Ни то ни другое, миле… мастер Алан. – Повернувшись к тому, кого Анна до этого приняла за хозяина «Леопарда», Дороти властно распорядилась: – Накрой стол в моей комнате, Дженкин. И пусть подадут все самое лучшее. Ко мне из Йоркшира приехал племянник… вернее, племянники.