Тяжёлый рассвет

Машина остановилась возле разбитых повозок. Кругом валялись вспоротые мешки зерна. Трупы крестьян... Возле них записка: "Они перевыполнили план хлебозаготовок". Возле убитых плачущий навзрыд крестьянин.

- Куда ушли? - спросил Сушенцов.

- Ось туды, - показал крестьянин.

На "газике" подъехала "скорая помощь".

Пограничники возле леса спешились, разбились на группы.

- Кузьмич, ждите нас здесь, - сказал Сушенцов. - Остальные за мной!

Пограничники ушли в лес.

В кузове машины старшина Дзюба и солдат Садыков.

- Кузьмич, - обращается Садыков, - вот вы прошель война. У нас Таджикистан ее не быль.

- Хорошо, что не было, Абдусалом... Я отпахал почти четыре года.

- Вы все с нами... Отбой, подъем, тревога! А где ваш семей, Кузьмич?

- Была семья... - задумался Дзюба. - Жена, родители, дочка... На Полтавщине... Фашист под корень уничтожил. Вот какие дела, Абдусалом.

Послышалась ружейно-пулеметная стрельба.

- Наблюдай в сторону дороги, - мгновенно меняясь, сказал Дзюба. - А я за лесом, все может быть...

- Слушаюсь! - ответил Садыков.

К машине подошла группа пограничников.

- Один убит, остальные ушли, Кузьмич, - сказал подошедший Сушенцов. У них сто дорог, а у нас одна.

- Доиграются, сволочи, - рассудил Дзюба.

На лесной поляне расположилась группа оуновцев: около двадцати человек. В стороне ото всех двое:

Клим Рогозный, руководитель краевого провода, высокий, бородатый, спортивного вида мужчина сорока лет, и Гук, лет тридцати пяти, - глава "службы безпеки" краевого провода.

Клим Рогозный и Гук нисколько не изменилась с тех пор, как учинили нападение на избирательный участок.

Они развалились на траве, заслоняя глаза от слепящего солнца. Рогозный выдернул из земли травинку и в раздумье принялся жевать.

- Где их черти носят? - посмотрел на часы Рогозный. - Давно пора.

- Может, засада? - высказал предположение Гук.

- Болтаешь чепуху.

- Я бы новичка не посылал. В учреждениях большевиков от него больше пользы.

- Э-э, милок, мозговыми извилинами шевелить надо. - Рогозный закурил, смачно затянулся, пустил дым и почесал свою роскошную бороду; она почти не скрывала красивого, хотя и хищноватого лица. - Все наши люди должны стать убийцами. Тогда они с нами до гробовой доски.

- А тебе не кажется, Клим, что ты стал слишком доверчив?.. Кое-кто улизнул и воюет против нас.

- Значит, ты не всех ненадежных ликвидировал.

- Разве не ты их брал под защиту?

- Не преувеличивай. Я не люблю, когда рассказывают сказки. Ты знаешь: за незалежну неньку Украину я, милок, отдам жизнь. Но ты должен понять, условия борьбы у нас стали другие... Людей отпугивает наша откровенно фашистская идеология. Надо кое-что выкинуть. Фашизм проиграл войну, он не в моде. Новым хозяевам на Западе мы нужны перекрашенные.

- Они не брезгуют и такими, какие мы есть!

- Они - люди респектабельные, - усмехнулся сочно очерченными губами Рогозный. - Ты знаешь, Гук, с чем это едят - респектабельность?

- Не такой уж я дремучий, - проворчал Гук. - Но я помню завет Степана Бандеры: наша власть должна быть страшной!

- И Степан Бандера, и Андрей Мельник - это вожди вчерашнего дня. Жизнь выдвигает новых. Не так ли, Гук?

- Так, - сказал Гук. - Новым хозяевам подавай новых вождей ОУН?

- Вполне вероятно, - сказал Рогозный и сменил тему разговора. Интересно, с чем явятся наши люди? А вообще, Гук эхо каждой нашей диверсии должно доходить до Запада.

- Дойдет, - угрюмо отозвался Гук. - Если за нашу работу нам будут платить твердой валютой... Так было, считай, аж с двадцать девятого года, когда в Берлине была создана организация украинских националистов, наша, кровная...

- То так, - сказал Рогозный, - но по-настоящему мы зажили, когда к власти пришел фашизм и ОУН влилась в гестапо на правах особого отдела. Вот был порядок! И перед войной, и в войну мы знали, что делать. И что получим за это... Эх, жизнь была!

- Слава героям! - сказал подошедший оуновец Дубовой.

- Героям слава! - ответил Гук.

Показалась разношерстная группа оуновцев.

- Ну что? - спросил Рогозный.

- Ниче, накормили хлебом коммунистов, - сказал Дубовой.

- Потери есть?

- Убит Буйвол.

- Чекисты?

- А кто же еще? Прикордонники...

- Опять, будь они прокляты! - выругался Рогозный. - Одно утешение: убитые - наши знамена!

- Надо проучить прикордонников, - сурово бросил Гук.

- Проучим! - злобно сказал Рогозный. - Я так не оставлю!.. Надо жарить их живьем...

Гук одобрительно кивнул.

Квартира Сушенцова.

- Я согласен, дядя Илья, - говорит Гришутка, - буду жить с вами... Но мне мамку жалко,

- Ты уже большой, - говорит Зося. - Скоро в школу.

- А ты будешь с нами?. - Гришутка заглядывает в глаза Зоей. - Да, будешь?

- Ладно, ладно. Она побудет с тобой. - Сушенцов погладил по голове малыша.

Клим Рогозный со своей группой крадется к хутору. Предусмотрительно расставил караулы. Открыл двери дома,

- Слава героям! - сказал он, окидывая взглядом растерявшихся родителей и Галину.

- Героям слава! - сказала высокая, дородная, пышногрудая Мария, сестра Галины.

- Ждала? - Рогозный подошел к Марии.

- Ты скажешь... - зарумянилась она.

Галина не могла взять в толк, что здесь происходит.