Тяжёлый жезл маршала Ерёменко (СИ)

Жуков, как начальник Генерального Штаба отвечал за связь, за получение этой самой информации, которую Сталин вынужден был искать через Пономаренко. Известие о взятии немцами Минска Сталин получил из сообщения английского радио, а не от Жукова и Тимошенко из Наркомата обороны. Следовательно, Тимошенко и Жуков намеренно скрывали информацию от руководства страны о ситуации на Западном Фронте. Согласитесь, что сокрытие информации - это уже есть должностное преступление. По свидетельству А.И. Микояна (Микоян А.И. Так было. - М.: Вагриус, 1999, - 612 с.), 29 июня вечером у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, Микоян и Берия. В связи с тяжёлым положением Западного Фронта Сталин позвонил в Наркомат обороны Тимошенко, но тот ничего путного о положении на Западном направлении сказать не смог. Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем поехать в Наркомат обороны и на месте разобраться с обстановкой. В Наркомате Сталин держался очень спокойно, спрашивал, где командование Западным Особым военным округом, какая имеется связь. Жуков докладывал, что связь потеряна и за весь день восстановить ее не могли. Затем Сталин спрашивал о том, почему допустили прорыв немцев, какие меры приняты к налаживанию связи и так далее. Жуков ответил, какие меры приняты, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для установления связи, никто не знает. Около получаса говорили довольно спокойно, но выяснив всё его интересовавшее, Сталин подвёл итог: что за Генеральный штаб, что за начальник Штаба, который так растерялся, что не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует, раз нет связи, Штаб безсилен руководить. Трепещущий от липкого смертельного страха разоблачения своих грязных дел Жуков выбежал в другую комнату и, по словам Микояна, "буквально разрыдался". Из посещения Наркомата обороны Сталину стало ясно, что Тимошенко и Жуков подмяли всех под себя, отказываясь предоставлять какую-либо правдивую информацию о событиях на Западном Фронте.

Андрей Иванович Ерёменко так отзывался о Жукове (Военный дневник // (ВИЖ). 1994. ╧ 5. С. 19-20 / Запись от 19 января 1943 года): "Жуков, этот узурпатор и грубиян, относился ко мне очень плохо, просто не по-человечески. Он всех топтал на своем пути, но мне доставалось больше других. Не мог мне простить, что я нет-нет, да и скажу о его недостатках в ЦК или Верховному Главнокомандующему. Я обязан был это сделать, как командующий войсками, отвечающий за порученный участок работы, и как коммунист. Мне от Жукова за это попадало. Я с товарищем Жуковым уже работал, знаю его как облупленного. Это человек страшный и недалекий. Высшей марки карьерист... Следует сказать, что жуковское оперативное искусство - это превосходство в силах в 5- 6 раз, иначе он не будет браться за дело, он не умеет воевать не количеством, и на крови строит себе карьеру...

Мы знаем, что Жуков приезжал под Сталинград (в Сталинграде он не был, там стреляли) и сидел с Маленковым в отрытом для них блиндаже в 30 км севернее Сталинграда и оттуда пытался нам помогать. Он хотел помочь нам, он имел прямые указания от Сталина, но у него ничего не вышло, а то единственное решение, которое он принял, принесло большой вред. Он завернул к себе все резервы, которые шли в Сталинград, это нам стоило очень дорого, мы из-за этого отдали врагу Тракторный завод."

Командующий ЗапОВО Д.Г. Павлов и его подельники, саботируя Директивы НКО и ГШ о приведении в повышенную боевую готовность войск округа после 10 июня продолжали заниматься ослаблением готовности войск. Это выразилось в отсутствии горючего в округе, размещении авиации на самой границе, удержании в Бресте трех дивизий и ещё нескольких частей, которые, согласно "Планов обороны" округа, и тем более после Директив и приказов Москвы от 11-18 июня, должны были уйти из города и занять оборону вокруг него. Именно ослаблением готовности войск занимался Павлов, устраивая "плановые показательные" учения на артполигоне под Брестом 22 июня, располагая там бронетехнику брестских дивизий, как на выставке.

Ослаблением боевой готовности является отмена 21 июня приказа ГШ о приведении авиачастей в боевую готовность с 20 июня. Ослаблением мобготовности является и то, что Павлов после получения Директив НКО и ГШ от 11-18 июня не вернул в части артиллерию округа с приграничных полигонов, а зенитная осталась под Минском (в 500 км от границы). Более того, Павлов отправлял артиллерию округа на "стрельбы" в том числе и после 15 июня - рапорт начальника контрразведки 10-й армии уже неоднократно приводился: "...по распоряжению штаба округа с 15 июня все артиллерийские полки дивизий, корпусов и артполки РГК были собраны в лагеря в двух местах: Червонный Бор (между Ломжей и Замбровом) - 22 полка 10-й армии и в Обуз-Лесном - артполки тыловых дивизий армии и других частей округа...".