Тиберий. Преемник Августа

Все произошло накануне ночью. Вряд ли Макрон мог сомкнуть глаза с тех пор, как он ночью посетил Регула, и до встречи на следующее утро с Сеяном. Покинув заседание сената, он не сомневался, что ему не стоит переодеваться после прибытия с Капри. У него едва было время привести себя в порядок. Наконец, в промежутке между посещением Сеяном сената и вручением сообщения, он исполнил последнюю часть поручения, и притом самую опасную.

Для искушенного и предусмотрительного Тиберия характерно, что он наказал Макрону проверить преторианское окружение Сеяна до вручения послания. Если бы они не приняли Макрона, все было бы потеряно – однако в этом случае послание не было бы вручено и престиж Тиберия не понес бы урона в результате неверного шага. Макрон выполнил поручение, вручив денежные вознаграждения преторианцам в знак признания их заслуг. Это был критический момент. Все, что было сделано ранее и что намечалось сделать потом, в полной мере зависело от того, как преторианцы примут Макрона. Однако расчет Тиберия оказался верным. В отсутствие их начальника имя Цезаря сохраняло свою силу. Гвардия приняла Макрона без возражений. Тогда он приказал им возвращаться в лагерь. Затем, видя, что армейские военные заняли свои места, он вошел в здание храма, вручил послание, снова вышел и, переговорив с Лаконом, последовал за преторианцами.

Сеян остался один в здании сената.

Чтение послания продолжалось, в то время как преторианцы неспешно удалялись. К тому времени, как они отошли на достаточное расстояние, чтобы не услышать призыва начальника, послание Тиберия от экивоков перешло к делу. В нем выражалось требование принять меры против Сеяна и его сообщников.

Люди – и среди них Сеян – застыли словно пораженные громом. Консул ничего не мог поделать. Он пригласил Сеяна выйти вперед. Этруск должен был встать и осмыслить ситуацию. Он настолько утратил привычку подчиняться командам, что в каком-то ступоре переспросил: «Ты обращаешься ко мне?» Наконец он встал, а вошедший Греции Лакон занял место позади него.

Консул не стал проводить обычной процедуры опроса каждого сенатора по отдельности, не стал он и проводить голосование о смертном приговоре. Он огласил постановление о взятии под стражу, передал ведение собрания одному из сенаторов и, получив одобрение собравшихся, объявил дело законченным. Он и другие магистраты вывели Сеяна из здания, после чего Лакон препроводил его в тюрьму. Заседание сената поспешно завершилось, и каждый сенатор с тревогой ожидал, какой удар грома последует за ним.

Ничего не случилось. Лагерь преторианцев под командованием Макрона оставался закрытым. Лишь толпы с ликованием бродили по улицам, сбрасывая статуи Сеяна и радуясь его падению. Только когда сенаторы окончательно убедились в том, что в ближайшее время земля не разверзнется и не поглотит их, они покинули свои дома и собрались вновь. Было проведено заседание, на котором Сеян был приговорен к смертной казни. Приговор был сразу же приведен в исполнение. Еще утром Сеян был полон намерений стать равным и соперничать с Цезарем. К полуночи его тело сволокли с Гемонийской лестницы и сбросили в Тибр.

Вместе с ним казнили его семью. Дочь Сеяна, этого гордого и безжалостного человека, была невинная молодая девушка, которая вырывалась, когда ее тащили незнакомые зловещие люди. В чем бы она ни была виновна, кричала она, она не заслуживает большего, чем наказание плетьми. Она не знала мира, в котором внезапно оказалась. Они заколебались, поскольку в Риме существовал закон, в соответствии с которым девственницу нельзя подвергать высшей мере наказания. Однако они не могли рисковать. На выручку пришел палач, и дочь Сеяна была задушена и сброшена с Гемонийской лестницы[51]. Немезида и фурии уже отправились в Рим.

Цезарь на Капри не питал иллюзий. Он, как никто другой, знал, насколько далеко зашло все дело. Флот стоял наготове, чтобы отвезти его на восток в случае, если операция пойдет не так. Он стоял на вершине самой высокой скалы и ждал известий. Когда, наконец, ему просигналили, что все прошло успешно, он вернулся домой и корабли были отпущены.

Некоторые из сторонников Сеяна выдавали сообщников и свидетельствовали против них, но их это не спасло, поскольку те, кого они выдавали, показывали, в свою очередь, на них самих. Тиберий направил все обвинения на рассмотрение сената как в высший уголовный суд.

Обвинения были серьезными. Публий Вителлий, префект военной казны, был обвинен в том, что использовал казенные средства для поддержания действий Сеяна. Секст Пакониан был избран Сеяном для организации убийства Гая Цезаря. По меньшей мере трое друзей Тиберия были замешаны в этом деле. Но из двадцати обвиняемых четверть были оправданы. Некоторые из обвиняемых сами защищали себя на суде, причем говорили довольно свободно. Другие, чтобы избежать конфискации имущества и сохранить его для детей, кончали самоубийством, не дожидаясь суда, поскольку если всех осужденных ждала конфискация имущества, то людей, добровольно ушедших из жизни, она не касалась.[52]