Тибетский лабиринт (новая версия)

– Герр профессор, приношу извинения за то, что заставил столько ждать. Я криминалдиректор[41] Гюбнер из полиции защиты[42], Вальтер Гюбнер, если позволите, – скинув плащ и шляпу, толстячок сноровисто повесил их на крючок, после чего уселся за стол. – А ждать пришлось вот почему: сами понимаете, происшествие в поезде заставило нас заняться тщательным наведением различных справок. Признаюсь честно, у меня лично имелись серьёзные сомнения, что вы – именно тот, за кого себя выдаёте, а не… э…простите за грубость, шпион. Ведь это же надо, известный учёный и вдруг, как какой-то рыцарь плаща и кинжала – раз, и наповал. Да ещё кого!

С этими словами Гюбнер схватил со стола карандаш, уколол им воздух и радостно резюмировал:

– Но теперь всё выяснилось, вы – это вы.

– Что с мальчиком? – хрипло спросил Герман.

– Если речь о Марке Линакере, то он мёртв, мертвее не бывает, – с добродушной улыбкой развёл руками криминалдиректор. – Пендлтон перерезал ему горло от уха до уха, а тело спрятал в угольном контейнере. Знаете, в тамбурах есть такие специальные контейнеры, где хранится топливо для титана…

– Позвольте, какой ещё Пендлтон, ведь Марка убил я! – вскричал Герман.

Мгновение Гюбнер непонимающе хлопал глазами, но потом до него дошёл смысл вопроса:

– Да нет же, герр Крыжановский, Линакера убил Пендлтон, не может быть, чтобы вы не разглядели отвратительной рожи этого негодяя, иначе как бы удалось так ловко попасть ему точно в глаз! – Гюбнер во второй раз уколол карандашом воздух.

– Я думал, мне это почудилось спросонья…, ведь тот…убитый, упал лицом вниз, и мне показалось…, – губы профессора шевелились как бы сами собой, а в голове тем временем щебетало жаворонком: «Это не я убил, а тот, другой! Значит, я не сумасшедший! Значит, я не детоубийца, а с моей стороны присутствовала лишь самозащита».

– О, герр Крыжановский, неужели всё время, что мы занимались идентификацией вашей личности, вы сидели здесь и изводили себя угрызениями совести?! – всплеснул пухлыми ладошками полицейский – О, если бы я знал! Хотя мог и догадаться, ведь обратил же ещё внимание на ту странность, что вы не скандалите и не требуете к себе сотрудников советского посольства.

– Всё равно, я убил человека…

– Вы убили чудовище! Урода! – возразил Гюбнер. – Бэзил Пендлтон, или вернее сэр Бэзил Пендлтон служит блестящим подтверждением взглядов учёных-евгеников[43], утверждающих, что браки между близкими родственниками (а у английских аристократов такое принято) ведут к появлению на свет потомства с физическими изъянами, подобными тем, что я сегодня наблюдал в морге у трупа сэра Бэзила. А любое физическое уродство, в свою очередь, порождает уродство нравственное. Но это я так, к слову – наверняка вы у себя, в России, не разделяете теории Ламарка[44].

– Кто такой этот сэр Бэзил, зачем он убил мальчика и почему покушался на мою жизнь? – спросил Герман, ощущая такую же дрожь в коленях как давеча на Лубянке.

– О, сэр Бэзил – одновременно легенда и кошмар разведок всего мира. Самый опасный профессиональный убийца из тех, что держит у себя на службе Интеллидженс сервис[45]. Вернее сказать, являлся таковым. Перевоплощение в детей – его излюбленный приём. Пару лет назад мне довелось беседовать с единственным, кроме вас, – Гюбнер отвесил Крыжановскому почтительный поклон, – человеком, который пережил встречу с означенным монстром. Правда, тот человек вскоре умер в больнице, но перед смертью кое-что успел рассказать. Взрослый вооружённый мужчина, профессионал, он пришёл на…э…важную встречу, будучи в полной уверенности, что готов к неожиданностям, но попался на маскарад врага. И его можно понять: кому придёт в голову опасаться маленькой девчушки, что вприпрыжку бежит по парковой дорожке и прижимает к лицу плюшевого мишку? Теперь, когда Пендлтона нет, многие смогут спокойнее спать по ночам – признаться, я в том числе.

Гюбнер снова почтительно поклонился Крыжановскому.

– Что касается второй половины вопроса, а именно – какую цель преследовал убийца, проникнув в поезд, то точно ответить, увы, не могу. Но одна версия всё же имеется. Предупреждаю сразу – здесь мы вступаем в область догадок и предположений. Вы ведь видный специалист по Тибету, не так ли?

Полицейский дождался от собеседника утвердительного кивка, а затем продолжил:

– Дело в том, что британцы весьма ревниво относятся ко всему, что связано с означенной страной, считая её безраздельно своей. И пресекают любой интерес иностранцев…

– Мне ли не знать! – воскликнул Герман.

– …Следовательно, резонно предположить, что целью Пендлтона являлось ваше устранение, – в грудь профессору уставился карандаш. – А Линакер послужил лишь прикрытием.