Тибетский лабиринт (новая версия)

Увы, покоем эта остановка не одарила – через некоторое время донеслась громкая ругань. Крыжановский вышел на шум. Любопытная картина открылась профессору: проводник-индус, ожесточенно жестикулируя, пытается отогнать от вагона лысого старика со скверной бородкой и слезящимися глазами, в котором легко угадывается монах-буддист, но одежда монаха слишком грязна даже для бродяги. Крыжановский закурил и окликнул проводника. Тот немедленно взмолился:

– Почтенный саиб, помогите прогнать этого человека, он не желает меня слушать! У него нет билета, но саиб Дранат…

«Начальник поезда, наверное…», – отметил Герман на всякий случай.

– …саиб Дранат разрешил пустить, а он не желает идти в общий вагон, вбив себе в голову, что здесь едут его «коллеги»!

– Коллеги? – удивленно рыкнул Шеффер, выросший из-за спины Крыжановского. – Так кто же ты такой, старик?

– Я – агпа, – сказал монах.

– Он – агпа, – со вздохом подтвердил проводник, будто это всё разъясняло.

На вопрошающий взгляд руководителя экспедиции Герман отвечать не спешил.

– Может статься, и впрямь – коллега, – пробормотал он задумчиво, и Эрнст сейчас же решил:

– Пустите старика!

Проводник посторонился, и монах неспешно поднялся в тамбур. Крыжановский проводил его подозрительным взглядом и, вернувшись в купе, некоторое время безучастно наблюдал в окно, как медленно сдвинулись с места, а затем пропали неказистые строения – отойдя от станции, поезд стал набирать ход.

Проплывающий мимо ландшафт никоим образом не свидетельствует о близости Гималаев: в нескольких километрах от путей титанической лестницей распластались ровные ряды чайных плантаций; чуть дальше, на гребне холма, змеятся чахлые деревца. Все это тонет в пыльной дымке. Но вдруг над пригорком на единственное мгновение вспыхивает белоснежный горный пик. И тут же гаснет.

– Каждый раз по приезду сюда приходится отвыкать от цивилизованной жизни, – объявил внезапно появившийся в дверях Шеффер. – Представляю, что сделали бы в Германии с начальником поезда, допусти тот отставание от графика хотя бы на десять минут. А здесь подобное – в порядке вещей: лишь четверть пути проехали, а уже задерживаемся на три десятка минут. Да и вообще, возвращаясь в Азию, думаешь: вот, я знаю многое о здешних местах, но всё время оказывается, что ничего не знаю. К примеру, этот наш загадочный «коллега» – агпа, или как там его? Я дважды побывал в Тибете, но ни про каких агп слышать не доводилось. Кстати, я для того и зашёл, чтобы спросить – не желаешь ли проведать почтенного старца? Для развлечения в дороге, так сказать – может, услышим что-нибудь интересное.

…Искать пришлось недолго – в вагоне оставалось свободным лишь последнее купе, что у нужника. Именно оттуда доносился тихий заунывный бубнеж. Перед мысленным взором Крыжановского возникла картина смиренного старца, творящего благодарственную молитву за посланных ему добросердечных европейцев. Реальность оказалась проще. Старый монах сидел на койке у окна, жевал какую-то ветку, подобно тому, как европейцы обычно жуют мундштуки своих папирос, и упражнялся в горловом пении. Выходило из рук вон, но это, пожалуй, волновало бродягу меньше всего на свете.

– Почему я вступился за тебя, старик? – спросил Шеффер на дурном тибетском, однако монах понял и ощерился:

– Видно, кушо[71] знает цену сединам. Но вы пришли спрашивать не об этом. Спрашивайте. Агпа ответит, если сможет.

– Ты скажешь, наконец, что означает это проклятое слово – агпа? – спросил Шеффер у Крыжановского.

– Каста заклинателей, вроде магов. Путешествуют по миру, предлагая за плату свои услуги.

Ученые разглядывали старика, он платил им тем же.

– Когда один военачальник решил обрезать волосы Брахмы…

…Крыжановский на миг озадачился, но быстро сообразил, что имел в виду монах…

– …решил вычерпать воды Брахмапутры[72], то вскоре обнаружил – как ни старайся, а большая часть утекает сквозь пальцы.

– К чему это он? – спросил Шеффер.

– Торопит, – пояснил Герман по-немецки.

– Ну что ж, – пробормотал Шеффер и плюхнулся на койку напротив старика. – Дорога длинная, я не прочь послушать какую-нибудь из тех замечательных тибетских сказок, которыми меня уже не раз развлекали местные аборигены. Правда, я их все позабыл напрочь.

Германа же сказки не интересовали. Вновь приобретённая подозрительность заставляла обратить внимание на одно совпадение, незамеченное другими.

– Скажи, уважаемый агпа, а давно ли ты знаком с саибом Дранатом?

– Никогда не слышал такого имени.

– Это тот, кто разрешил тебе путешествовать без билета. С каких пор у незнакомых людей, к тому же принадлежащих к разным религиям, принято оказывать друг другу столь значимые благодеяния?

– Вы тоже не поскупились, а я ведь даже не просил о благодеянии, – пожал плечами агпа.

– Значит, саиба Драната ты всё же попросил? Каким, интересно, способом? – продолжил допытываться Крыжановский.

Ответом ему было заунывное горловое пение.

– Поезд простоял на станции лишних полчаса, и не тронулся с места, пока старик не поднялся в вагон, – перешёл Герман на немецкий.