Тибетский лабиринт (новая версия)

– О нет, – возразила Ева. – Тут сложнее: Ирминизм – весьма проработанная теософская система, вобравшая в себя дохристианские верования германцев, тайные знания тамплиеров, а также взгляды многих выдающихся мыслителей, среди которых Кант, Ницше и другие. Ну, да ладно, чтобы не утомлять тебя, не стану углубляться в религиозные дебри, а лучше перейду к рассказу о себе. Профессор Герман Вирт – вот та фигура, благодаря которой я появилась на свет.

– Постой, ничего не понимаю, у тебя что – было два отца?! – изумился Герман.

– Слушай дальше и не перебивай, – строго осекла Ева. – Вирт считал, что в обществе древних арийцев главенствующая роль принадлежала не мужчине, а женщине. В далёком прошлом женщины были одного роста с мужчинами, их природная конституция предполагала узкие бёдра и широкие плечи, кроме того, они превосходили мужчин в умственном отношении и составляли всё жреческое сословие нордических племён. На основе этого Вирт утверждал, что нынешнее униженное положение женщины в обществе явилось следствием того, что в какой-то момент истории мужчины-арийцы стали брать себе жён из народов, относящихся к низшим расам. То были уже другие женщины – низкорослые, с широкими бёдрами и смуглой кожей, откровенно глупые, но зато от матерей впитавшие привычку терпеть побои и унижения. Конечно, с Германом Виртом многие не соглашались и спорили до хрипоты. Тогда, для доказательства своих взглядов, профессор Вирт задумал лонгитюдный[105] евгенический эксперимент, то есть решил воссоздать настоящую арийскую женщину – Weisse Frau. К эксперименту он привлёк двух идеальных арийцев, которых подобрал с величайшей тщательностью – моих отца и мать.

– Значит, ты и есть эта самая Weisse Frau? – вскричал Герман и, забыв об обещании не шевелиться, попытался повыше поднять голову. – Совершенное тело, совершенный ум, теперь понятно… А я тут лежу и удивляюсь, это что ж получается, я полюбил милую, но…, как бы помягче сказать…, немного поверхностную девушку, и вдруг такие метаморфозы, Белокурая бестия[106]. Ну, ты и артистка!…

Говорил он вполне шутливо и доброжелательно, но тон замечания остался не воспринятым собеседницей. Ева грустно покачала головой и сказала:

– Вот и ты, Герман, вот и ты! На протяжении всей жизни именно так ко мне и относились окружающие: от умной Евы шарахались в сторону, боялись, будто ведьмы, зато глупую и наивную Еву просто обожали. Никакая я не Белокурая бестия, а просто белая ворона! Помню, в детстве мальчишки стали подбивать идти на реку. Я прекрасно знала, что там купаться нельзя, что течение слишком сильное для ребёнка, что водовороты… Стала убеждать и просить остальных не лезть в воду, но кто станет слушаться девчонку – меня грубо высмеяли, довели до слёз и пошли купаться. Один мальчик, Курт, утонул. После этого в случившемся обвинили не того, кто подбивал на купание, а меня. Не дети обвинили, взрослые. Мол, если ты умнее других, почему не удержала, почему никому не сказала, что мальчишки пошли купаться! Это – самый яркий пример, но в моей жизни были и другие, подтверждающие мысль вашего русского писателя Грибоедова: от ума одно горе. Глупцов на свете куда больше чем умных, глупцы правят бал и всегда, подчёркиваю, всегда в собственных бедах, проистекающих от внутренней дурости, винят не себя, а других – тех, кто умнее. Они даже формулу соответствующую придумали: раз ты умнее – с тебя и спрос. С возрастом я научилась скрывать свою сущность, постаралась быть как все и жизнь стала проще. Я и перед тобой притворялась, потому что боялась поверить… Пойми, я ведь всю жизнь одна…

– Ева, прости, если ранил тебя неосторожным словом, – неуклюже попытался оправдаться Герман. – Решил пошутить, но, видно, я – совершеннейший дурак и есть, раз шучу такими вещами. А если без шуток, то у нас с тобой поразительно похожие судьбы. Там, в Советском Союзе, я, как и ты здесь, тоже рос в окружении высокопоставленных членов тайного общества – Братства Башни. Не поверишь, но люди, входящие в то Братство, считали себя наследниками Тамплиеров.