Тиэль: изгнанная и невыносимая

Тиэль появилась удивительно вовремя для того, чтобы поддержать обморочное тело племянника владыки. Возмущенно верещащая Теноби приняла свой крупный, истинно шеилдовский вид, подпорченный лишь золотым цветом шкуры, и отобрала у эльфийки добычу. Тело Лильдина безвольно закачалось в лапах «чудовища». Паучиха, проворно перебирая свободными конечностями, понесла гостя в приемный зал. Тиэль чуть задержалась, заслышав подчеркнуто вежливый стук в дверь.

На крыльце стояла уже примелькавшаяся двойка охранников Ксара. Взирающий в своем желании позаботиться о полезной целительнице оказался упрямее опекаемой. Никаких возражений, переданных возмущенным Адрисом через доглядчиков, слушать не пожелал. Парочка бугаев с робкой преданностью в глазах, приправленной изрядной опаской (призрак и паук в комплекте к прекрасной девушке быстро добавляли почтительности кому угодно) пялилась на хозяйку особняка.

– Милости богов, лейдин. Помощь надобна или эльфик к тебе по делу и званый? – прогудел один из охранников.

– Он по делу, помощь не нужна, благодарю за беспокойство, – сухо и коротко отказалась Тиэль от щедрой возможности избавиться от племянника владыки в две пары мускулистых рук.

Проводив охрану, она не успела сделать и пары шагов по коридору, как досадливо поморщилась и вернулась обратно. В дверь снова вежливо стучали.

На крыльце стояли, переминаясь с ноги на ногу и с надеждой косясь по сторонам, будто заранее отыскивали пути отступления, два стража с воротными бляхами на форменных куртках. Воротные отличались от своих товарищей по профессии. Они разбирались с делами, касающимися исключительно входа в город и выхода из него. Чаще всего просто следили за порядком на всех трех воротах, взимали пошлину, утихомиривали, если была нужда, скандалистов и арестовывали, коль подвернулся случай, разыскиваемых преступников.

– Милости богов, лейдин, прощения за беспокойство просим, а только ведомо нам, что к тебе эльф пожаловал, через врата, запертые на ночь, не вошедший, а поверх стены на лошади золотой скакнувший. Кричали – не остановился, называться не стал, пошлины не платил, причины не указал… – начал объяснять причину визита стражник постарше.

– Ко мне прибыл гость из Дивнолесья, о причинах же спешки позвольте мне умолчать. Готова уплатить воротную пошлину и пеню за беспокойство, – вежливо улыбнулась Тиэль и вложила в руки визитерам четыре серебряные монеты: одну – за эльфа, две – за коня и еще одну – в качестве штрафа.

– И все же, нам заполнять воротную книгу… – заикнулся было самый молоденький из стражей.

– Укажите любую из причин, – любезно предложила эльфийка.

– Но спешка… – не отставал ретивый юнец.

– Вы гадить под кусты ходите, а эльфу все зеленое вокруг – что вам дом родной, он создание тонкое, возвышенное. Потому и торопился в особняк, в комнату философских размышлений о вечном, – предусмотрительно не показываясь на глаза страже, выдал версию Адрис, начинающий терять терпение.

Для ее конструирования призрак беззастенчиво воспользовался воспоминанием о недавних трудностях юного барона, находящегося в непростых отношениях с рыбой.

– В комнату философских размышле… а-а-а, – начал было проговаривать вслух сложносочиненную конструкцию не в меру бдительный страж, и тут до него дошел низменный смысл объяснения.

Юноша густо покраснел и позволил своему старшему товарищу, спрятавшему деньги в кошель, стащить себя по ступеням крыльца за шиворот.

Тиэль снова прикрыла дверь.

– Эй, а лошадь-то где? – запоздало вскинулся призрак, готовый порадеть за чужое, но уже почти свое имущество. – Неужели свели?

– Золотые кони не терпят каменных стен, парка вокруг нашего особняка нет, потому конь отправился тайной тропой назад в Дивнолесье, – повела плечом Тиэль. – Чтобы вызвать такого скакуна снова, Лильдину придется пройти до ближайшего леса.

Когда Тиэль приблизилась к племяннику владыки, тот спал, беспокойно мечась по дивану, вскрикивая, неразборчиво бормоча и страдальчески морщась. Пришлось эльфийке посылать Теноби за целебным напитком для измученного гостя. Пока паучиха бегала, сама хозяйка особняка обтерла спящего заживляющим настоем.

Это средство под рукой в зале приема посетителей нашлось, благо накануне заглядывал Кинтер, имевший привычку регулярно навещать новых знакомых, которых почему-то записал в число если не лучших друзей, то уж лучших приятелей и наставников наверняка.

Юноша умудрился наступить на хвост пушистой любимице мастера Тинуэль. Кошечка в десятикратном размере отомстила неуклюжему барону, а лейдин, обиженная за любимицу, врачевать горе-ученичка не стала. Тиэль же как раз собиралась проверить очередной состав из старого дневника, и барон, почти располосованный на ленточки, очень удачно подвернулся для опытов.

Когда паучиха вернулась с запечатанным кувшином, Тиэль наполнила бокал и потрясла спящего за плечо, Лильдин попытался вскочить, начать говорить, упал на диван и закашлялся.

– Выпей, – всучила целительница золотистую жидкость эльфу.

Эльф в три глотка, не глядя, не чувствуя вкуса, опустошил емкость и отчаянно воззвал: