Тиэль: изгнанная и невыносимая

– Состав не действует только на чистокровных эльфов и очень старых полукровок. Но мастер Симарон, могу ручаться, к краже никакого отношения не имеет, потому его можно спокойно исключить из списка собеседования. Для всех остальных рецепт защиты один: заблаговременно закрыть рот и нос тонким платком или не приближаться к жаровне ближе чем на семь шагов, – объяснила простейшие правила техники безопасности эльфийка и вернулась к обсуждению предварительных приготовлений: – Возможно, совет лишний, но предлагаю присмотреть за тем, чтобы никто из постоянных обитателей особняка Фрогианов не покинул территории до испытания.

– Нартар сделает, – согласился Кинтер, и сам планировавший распорядиться насчет этого.

– Хорошо. Если я смогу приготовить нужное снадобье, то завтра утром начнем проверку.

– А мы у кабинета на страже постоим, чтоб, коль преступник найдется, сбежать не сумел, – бодро отрапортовал Шихандир, найдя себе и напарнику дело поближе к целительнице.

– Всех впускать, никого не выпускать, – радостно оскалился Витальдир.

Пока эльфийка пребывала в лавке травника, вампир успел избавиться от корки по всему лицу и теперь щеголял практически чистой и от грязи, и от шрамов, как подтвердили напарник и юный барон, физиономией. За такой подарок он был готов осадить особняк в одиночку и сделать еще пару-тройку невозможных вещей, стоило только целительнице попросить.

– Именно, – одобрила разумный поход к накоплению свидетелей и возможных соучастников преступления Тиэль, одарив стража рассеянной улыбкой.

Все ее мысли уже вертелись вокруг предстоящей беседы с мэллорном, составления подкормки и особой сушки драгоценного листа. Юный барон же, временно оставшийся почти не у дел, принялся мечтательно и печально вздыхать по своей несравненной Злитаэль, которую не видел уже почти трое суток. Испытание воистину тяжкое для преисполненного пылким любовным томлением юноши. Пока он был занят, грезы о возлюбленной и ее дивный образ как-то сами собой отходили на второй план, но стоило бедняге чуток побездельничать, накидывались на рассудок с утроенной силой.

Вся эта причудливая эмоциональная чепуха, ничего общего не имеющая с истинной любовью, была глубоко чужда высокоорганизованному эльфийского уму. На Кинтера Тиэль взирала с недоумевающим сочувствием, смешанным с легким пренебрежением. Это же надо – забивать себе голову подобным мусором! Она провела бок о бок с юношей не более половины дня, но уже стала относиться к нему как к забавному домашнему питомцу, за которым нужен присмотр, чтобы недотепа не вляпался в неприятности. Кажется, так юного господина воспринимало и большинство обитателей его особняка.

Ради этого «питомца» и, главным образом, из-за оплаченной возможности обеспечить рост юного мэллорна Тиэль необходимо было сегодня изрядно поработать. Хорошо еще Гулд обещала позаботиться об ужине. Самой эльфийке предстояло долго священнодействовать в мастерской, составляя нужные смеси, компоненты которых были известны. А вот их соотношение подбиралось тем удачнее, чем тоньше было чутье травницы и теснее – ее связь с растением, нуждающимся в подкормке. Наверное, так творят свои самые великие блюда повара, которых считают не ремесленниками, а величайшими художниками кухни.

Вернувшись в Проклятый особняк, Тиэль облачилась в свободную тунику, распустила косы, чтобы ничто не мешало течению сил, и разложила по каменной столешнице в мисочках, на дощечках, в чашках и прочих подходящих емкостях все купленное у Криспина. Рядом с собой по правую руку эльфийка водрузила большую плоскую чашу. Фиал с драгоценной влагой из Жизнесвета – подарок дракона – стоял поблизости.

Никаких инструментов, так необходимых зельеварам, блюдущим рецептуру построже обета богам, Тиэль не понадобилось. Она прикрыла глаза, вызывая в сознании образ древа в золоте и серебре листвы, и запела вполголоса песню Творения, с которой сажают самые важные растения.

Первыми в чашу отправились несколько горстей земли из второго мешочка, прихваченной из Дивнолесья и приберегаемой Тиэль для расширения оранжереи. Следом пролилось около половины фиала Жизнесвета. Пальцы сами, будто стайка деловитых пичуг, засновали меж нужных емкостей, добавляя в основу щепотку одного, толченую осьмушку другого, несколько крупинок третьего, горсть четвертого…

Тонкие пальчики мешали смесь. Порой эльфийка замирала, не прерывая песни, а руки ее двигались с такой быстротой, что у тихонько подглядывающих Адриса и Теноби закружилась бы голова, обладай призрак и паучок способностью к головокружению.

Пару раз Тиэль действительно, точно заправская повариха, пробовала смесь на язык, нюхала – так и вовсе бессчетное число раз. Но песня – ясная, звонкая, как журчащий ручеек, не прерывалась ни разу за весь тот срок, пока эльфийка творила деликатесное блюдо для мэллорна.

Постепенно объем смеси в большой миске рос, соответственно, уменьшалось количество остающихся ингредиентов. И все равно Адрис невольно вздрогнул, когда Тиэль замолчала и присела на стул, то ли утратив последние силы, то ли собираясь с ними.