Тигана

Вместо ответа он получил элегантную драпировку на стену из дворца императора, благодарность за верноподданнические чувства и вежливое выражение сожаления по поводу того, что внутренние обстоятельства не позволяют удовлетворить его просьбу о финансировании. Как обычно. Его сердечно приглашали отплыть домой, где его ждет подобающий ему почет, и оставить утомительные проблемы этой далекой заморской страны эксперту по колониям, которого назначит император.

Это тоже было обычным. Отдай свою новую территорию императору. Отдай свою армию. Приезжай домой, где в твою честь устроят пару парадов, а потом занимайся охотой и трать деньги на взятки и на охотничье снаряжение. Жди, пока император умрет, не назвав преемника. Потом пускай в ход кинжал, или тебя самого зарежут при попытке занять его место.

Альберико выразил в своем ответе искреннюю благодарность, глубокие сожаления и послал еще один ящик вина.

Вскоре после этого, в конце осени, многие из солдат недовольной, впавшей в немилость Третьей роты подали в отставку и сели на припозднившийся с отплытием в сезон корабль. Командиры Первой и Второй рот выбрали ту же неделю — чистое совпадение, конечно, — чтобы официально подать новое требование о повышении платы и как бы мимоходом напомнить ему о прошлых обещаниях раздать наемникам земли. Начиная, деликатно предложили они, с командиров.

Он бы хотел приказать удавить этих двоих. Хотел бы поджарить их жадные, пропитанные вином мозги взрывом собственных чар. Но не мог позволить себе сделать это; и вдобавок использование своей магии все еще стоило ему большого напряжения после той встречи в лесу, которая чуть не погубила его.

Той встречи, в которую никто на полуострове даже не верил.

Вместо этого он улыбнулся обоим командирам и доверительно признался, что уже мысленно отмерил значительную часть только что конфискованных земель Ньеволе для одного из них. Сифервал, сказал он скорее печально, чем гневно, сошел с дистанции из-за поведения его собственных солдат, но вы двое — это будет трудный выбор. Он будет пристально наблюдать за ними некоторое время и объявит о своем решении в должное время.

Как скоро наступит это время, нельзя ли поточнее, настаивал Каралиус, командир Первой роты.

В самом деле, он мог бы убить этого человека, пока тот стоит здесь, со шлемом под мышкой, с лицемерно опущенным взглядом, демонстрируя почтительность.

— О, возможно, весной, — непринужденно ответил он, словно такие вопросы не должны иметь слишком большого значения для людей доброй воли.

Побыстрее было бы лучше, мягко возразил Гранчиал, командир Второй роты. Альберико позволил своему взгляду отразить некоторую долю тех чувств, которые сейчас испытывал. Всему есть предел.

— Это позволило бы нам, кого бы вы ни выбрали, успеть должным образом обработать землю перед весенними посадками, — поспешно объяснил Гранчиал. Несколько встревоженный, как ему и следовало.

— Возможно, вы правы, — ответил Альберико с непроницаемым выражением лица. — Я над этим подумаю. Между прочим, — прибавил он, когда они уже были у двери. — Каралиус, не будешь ли так любезен прислать ко мне этого твоего весьма расторопного молодого капитана? Того, с раздвоенной черной бородкой. У меня есть особое, конфиденциальное задание, для которого нужен человек с его очевидными достоинствами. — Каралиус замигал и кивнул.

Важно, очень важно не позволить им стать слишком самоуверенными, размышлял он после их ухода, и ему удалось успокоиться. В то же время только настоящий глупец ссорится со своими войсками. Тем более если у него имеются планы в конце повести их домой. Предпочтительно по приглашению императора, но необязательно. Нет, совершенно необязательно.

После дальнейших размышлений в этом направлении он все же повысил налоги в Тригии, Чертандо и Феррате, приведя их в соответствие с новыми налогами Астибара. Еще он послал курьера к Сифервалу, командиру Третьей роты, стоящей в горах Чертандо, и похвалил его за успехи в сохранении спокойной обстановки в этой провинции.

Их надо пороть, а потом задабривать. Пусть они тебя боятся и знают, что могут сделать себе состояние, если ты к ним достаточно благосклонен. Все дело в равновесии.

К несчастью, с равновесием на Восточной Ладони постоянно случались мелкие неприятности по мере того, как осень переходила в необычайно холодное начало зимы.

Какой-то проклятый поэт в Астибаре выбрал этот сырой и дождливый сезон, чтобы расклеивать по стенам свои элегии покойному герцогу Астибарскому. Герцог умер в ссылке, он был главой семейства заговорщиков, большую часть которых к тому времени уже казнили. Восхвалявшие его стихи сильно отдавали государственной изменой.

Но возникли трудности. Все до одного писатели, схваченные во время первого рейда по кавницам, отрицали свое авторство, а после второго рейда — получив время на подготовку — каждый заявлял, что именно он написал эти стихи.