«Тигр» охотится ночью

Из машины вышла женщина в черном норковом манто. Темно-каштановые волосы собраны в узел на затылке. Добро улыбнувшись, она поздоровалась со служащим.

Наталья прижала руки к стеклу, словно хотела уцепиться за него, чтобы не упасть, не потерять сознание. Ибо волна разномастных чувств – радости, отчаяния от всего уже пережитого и, как ни странно, невольного страха перед будущим – захлестнула ее с головой. По щекам покатились непослушные слезы. Наталья попыталась улыбнуться, но губы тоже не слушались – лишь нервно подергивались.

Меж тем Маренн в сопровождении служащего уже поднялась по ступеням, и Наталья сделала шаг назад, отступив в призрачную тень дверного простенка. Она растерянно прижала руки к груди, не зная, какое слово ей произнести первым.

Служащий распахнул дверь, и Маренн вошла внутрь клиники.

– Доброе утро, Клодин, – приветливо поздоровалась она с дежурной медсестрой. – Как обстоят у нас дела?

…На мгновение Наталья перенеслась в холодную промозглую ночь, когда во время сражения на Балатоне вбежала в крестьянскую избу, где находились немецкий штандартенфюрер и его солдаты, и услышала возглас фрау Ким: «Это моя дочка, не трогайте ее!».

Надо же, голос фрау Ким ничуть не изменился. Наталья часто слышала его даже во сне. Только вот не надеялась услышать еще хотя бы раз в жизни…

– Всё в порядке, мадам, доброе утро, – ответила медсестра. – Только…

– Что? – Маренн задержалась у стойки.

– Вот эта… дама, – медсестра повела подбородком в сторону Натальи, – говорит, что ждет вас по личному вопросу.

– По личному?! – Маренн обернулась.

На Наталью взглянули зеленоватые глаза женщины с обожженной фотографии, которую июльской ночью сорок третьего года она забрала у мертвого немецкого танкиста, ее сына. За минувшие почти десять лет эти глаза нисколько не изменились. Наталья вздрогнула и закрыла ладонями лицо. Она знала, что Маренн тоже узнает ее. Не может не узнать. Но она продолжала недвижно стоять на фоне широкого окна, за которым шел мелкий мокрый снег, не отнимая ладоней от лица. Боялась поднять голову и снова взглянуть в эти родные до боли глаза. Боялась не выдержать и расплакаться, хотя слезы и помимо ее воли уже катились градом. Просто Наталья не замечала их.

– Натали… ты?! – негромко спросила Маренн дрогнувшим голосом.

– Здравствуйте, мадам… фрау… – Наталья запнулась, не зная, как правильно назвать стоявшую перед ней женщину. – Да, я приехала. Я наконец-то нашла вас.

– Натали, Натали… – Маренн быстро подошла к ней и, не обращая внимания на сестру за стойкой, обняла, крепко прижав к себе. – Неужели это ты? Я так часто о тебе думала! – Наталья разрыдалась, уткнувшись лицом в теплый, мягкий мех шубы. – Идем, идем со мной, успокойся, дорогая! – Маренн чуть отстранила ее, достала платок и заботливо вытерла слезы с лица, но Наталья увидела, что у нее самой тоже дрожат веки. – Идем в мой кабинет…

Маренн взяла Натали за руку, и они, поднявшись по лестнице, пошли по длинному коридору. Навстречу из палат и кабинетов то и дело выходили врачи и медсестры. Маренн дружески всем кивала, но вежливо отказывала каждому, кто пытался ее остановить: «Прошу, господа, не сейчас. Чуть позже, пожалуйста».

– Входи, – она раскрыла перед Натальей двери приемной.

Из-за стола тотчас поднялась девушка-секретарь:

– Доброе утро, мадам. Звонили…

– Благодарю, Ивонн, но к делам я приступлю чуть позже. А сейчас принесите нам, пожалуйста, кофе и что-нибудь перекусить, – попросила Маренн. – И ни с кем меня пока не соединяйте. Считайте, что меня нет. Ни для кого.

Маренн провела Наталью в свой кабинет. Скинув манто, помогла снять пальто и гостье, потом усадила ее в кресло, ласково обняв за плечи.

– Успокойся, Натали. – Наклонившись, она поцеловала Наталью в лоб. – Теперь мы снова вместе, и все наладится. Где ты остановилась?

– В отеле «Лорд», что у Эйфелевой башни.

– Я знаю, где это.