Тигр под наркозом

Логика — отмычка при вскрытии загадок. Летом 1976 г. выделили из крови животных еще два внутренних наркотика, которые были сходны с ним по составу, а по силе действия превосходили, но в отличие от растительного морфина не угнетали дыхания и, что особенно важно, не приводили к наркомании. И наконец, доктор Плесе из Швейцарии синтезировал эндорфин, то есть изготовил его в лаборатории, в пробирке, точно зная химический состав и строение этого таинственного вещества.

Как же разгадали наличие в организме эндорфинов? Ученые вводили животному радиоактивный морфий — вещество, снимающее боль, а затем искали его в организме. Оказалось, что меченый наркотик сосредоточивался в участках мозга, являющихся звеньями системы обезболивания, в специальных рецепторах. А раз есть рецепторы для наркотика, то обязательно должны быть в организме и какие-то свои вещества со свойствами наркотиков. Эпохальное логическое рассуждение целиком оправдалось.

Оказалось, что вырабатываемые мозгом эндорфинн, поступая в кровь, могут долго сохранять свое обезболивающее действие. Энкефалины же действуют в самом мозгу, но быстро разрушаются. Теперь зндорфины и энкефалины именуют нейропептидами, или нейротрансмиттерами. С открытием внутренних морфинов началась новая эпоха в медицине. Наступила эпоха медиаторов — простагландинов и нейропептидов. Один из нейропептидов обезболивает в сотни раз надежнее, чем самое обезболивающее вещество морфин. Другие ускоряют засыпание. Третьи стимулируют память. С чем же связаны радужные надежды?

Чёрт-фальшивомонетчик. С надеждой смотрят на эндорфины психиатры. Есть удачные опыты: отрешенный от реального мира, отупевший, обессиленный наркоман после введения эндорфинов встает с постели, начинает улыбаться и просит есть. А потом по крайней мере два-три месяца и не поминает про наркотики.

Именно для этого своего внутреннего морфия — эндорфина и предназначены новые обнаруженные рецепторы в мозгу. А те наркотики, что глотают и колют себе наркоманы, только имитируют эндорфин. И, как ни удивительно, эту подделку рецепторы, воспринимающие естественные морфиноподобные вещества, вырабатываемые самим организмом, не могут отличить от героина, морфия и других инородных наркотических веществ, привносимых извне.

Прокол дала природа. Не предусмотрела эту хитрую, коварную проделку черта-фальшивомонетчика: фальшивая монета доверчиво принимается организмом за настоящую. Примерно такая же картина, как с яйцом кукушки. Положила она его в чужое гнездо, а хозяйка — пеночка или другая птичка — простовата, не может заметить обман и старательно насиживает крупное кукушечье яйцо вместе со своими родными, мелкими. Высидит себе на горе подкидыша, который не только объедает птичкиного птенчика, но подлезает под него загорбком и, упираясь ногами в дно гнезда, выбрасывает законного наследника за борт, на погибель. Действие фальшивого эндорфина, скажем героина, впрыснутого шприцем или проглоченного в таблетке, грубее, сильнее, и этот кукушонок становится желаннее родного птенчика. Возникла зависимость — получился наркоман!

Свет в окне — нейропептиды. Недавно группа шведских исследователей установила, что содержание эндорфинов значительно повышено в спинномозговой жидкости больных психическими заболеваниями. А группа американских специалистов показала, что налоксон — средство, применяемое при отравлении морфинами и другими наркотиками, эффективно при слуховых галлюцинациях, которыми страдают больные шизофренией. «Шизофреники вяжут веники, параноики пишут нолики», — шутливо писал поэт А. Вознесенский. Может быть, эндорфины укажут путь, как излечить этих несчастных людей, вернуть их к полноценной жизни и труду.

Существует теория, что душевные болезни возникают из-за нарушения биохимии мозга. Теперь добавили: от нарушения равновесия эндорфинов. Во многих странах пробуют лечить эндорфинами психически больных людей. Погасить свет безумия в их глазах — важнейшая задача человечества.

Как говорилось ранее, установлено, что от укола в определенные точки тела повышается в мозгу уровень эндорфинов. Может быть, от внушения и самовнушения то же самое происходит? Слова-то, в сущности, те же иголки. Да еще какие острые. Специалистов «словоукалывания» хоть отбавляй. Но тех, кто лечит, мало. Однако заговаривание зубов, что бы ни говорили,— объективная реальность. Не вызывают ли словесные образы-уколы усиленное отделение эндорфинов? Если да, то психотерапия обопрется на научный фундамент. И со временем превратится из золушки в любимую дочь медицины.

Стресс и сладкоежки. Одна из моих тетушек, до старости сохранившая детскую искренность, говорила мне: «Ты знаешь, Сережа, когда у меня бывает плохое настроение, я иду в магазин и покупаю пирожное. Съем его, и мое настроение становится хорошим».