Тигр снегов. Неприкосновенная Канченджанга

Наконец мы обулись, надели теплые костюмы. На очереди — кислородные аппараты: укрепляем на спине баллоны, присоединяем медные трубки. Нужно было помочь и шерпам — проследить, чтобы в их приборах не оказалось утечек. Баллоны и клапаны застыли, и стоило повернуть краник, как раздавалось громкое шипение улетучивающегося газа. Надо греть их! Но греть руками — слишком уж много баллонов. Растопили еще снега и стали поливать клапаны горячей водой. Наконец настал момент прилаживать свою долю грузов на станок кислородного аппарата. Нам нужно было отнести палатку, два больших кислородных баллона, весом около семи килограммов каждый, и один маленький, четырехкилограммовый, примус, керосин, продукты. Мелкие предметы вроде спичек, спирта для разжигания примуса, ключей от кислородных приборов рассовали напоследок. Оставалось привязать кошки: мы присели на снегу. От холодного металла пальцы мгновенно немели, поэтому у нас были шелковые перчатки двойной плотности для работы с кислородными аппаратами и привязывания кошек. Перчатки хорошо отвечали своему назначению.

Вообще следовало беречь руки. Раз онемев, они потом отогревались очень медленно; оголить руку на несколько секунд означало потерять пятнадцать драгоценных минут.

Ho вот все готовы и распределены по связкам. Первую связку возглавил я, Мэзер замыкал, между нами шли Дава Тенцинг и Анг Норбу. Нашей четверке предстояло прокладывать тропу и рубить ступеньки, чтобы Бенд и Браун сохранили возможно больше сил для следующего дня.

Обогнули с запада сераки над лагерем; выше простирался ледовый откос 30-метровой высоты, не позволявший разглядеть ближайший участок за ним. Поднявшись, мы обнаружили там трещину, перешагнули ее и очутились на отлогом нижнем склоне котловины под Серпом. Здесь нас ожидали еще несколько небольших трещин. Кое-где на матово-белом снегу виднелись блестящие пятна, суля ледяную корку, по которой удобно идти в кошках. Мы шли в направлении нижних скал «ручки» Серпа — где по рыхлому снегу, где по корке; она выдерживала наш вес и позволяла двигаться довольно быстро. Первую передышку сделали в начале скального участка.

Ветер выдул здесь большое углубление в снегу. Мы подумали: не худо бы найти такое же углубление повыше на Сходнях, где из снега торчит скальный гребешок, — будет как раз для палатки.

Неровные красно-коричневые скалы представляли собой надежную опору. Последний раз мы видели близко скалы у Горба, где они были серые, трещиноватые, мрачные, а ходили по камню до сих пор лишь на базе. Выключив кислород, посидели здесь минут десять. За час ходьбы наш отряд подошел почти к подножию Сходней.

Сходни начались за грядой утесов, перемежающихся желобами. Издали, а также на фотографиях этот участок выглядел очень крутым, но теперь мы убедились, что общий уклон лишь немногим превышает 45 градусов. Скорость продвижения играла для нас решающую роль, а она зависела от характера снега между скалами.

До этого места я шел впереди; дальше меня сменил Мэзер. Мы форсировали небольшой бергшрунд, затем он стал рубить ступеньки вверх и вправо, где виднелся многообещающий проход. Склон был слишком тверд, чтобы вбить в него рукоятку ледоруба, но ступеньки благодаря прочности фирна обеспечивали достаточно надежную опору. Мимо меня катились осколки льда, вырубаемого Мэзером. Оглянувшись, я увидел, как они скачут по скалам внизу, исчезая по направлению к длинному языку льда восточнее нашего лагеря.

Пройдя метров пятьдесят, Мэзер стал подниматься зигзагом вверх по снежному ребру шириной в несколько метров. Крутизна возросла до 50 градусов; мы шли медленно, но верно. Верхняя часть прохода выглядела посложнее, и, увидев справа более пологий снежник, мы свернули на него.

Я снова вышел вперед и убедился, что тут снег уже не так надежен. Под коркой толщиной пять — семь сантиметров лежал рыхлый слой. Все же нам удалось сорок пять минут спустя после форсирования бергшрунда выйти на Сходни.

Впереди простиралось снежное поле 100-метровой ширины. Оно поднималось на 450 метров к западному предвершинному гребню, ровное и гладкое, не считая нескольких скал над нами в том месте, где Сходни примыкали к юго-западному фасаду горы.

Дальше идти стало легче; правда, самый верхний слой снега был рыхловат и лип к кошкам, но двух-трех ударов ногой было достаточно, чтобы получалась прочная ступенька.

Во время восхождения в Соло Клумбу я пришел к заключению, что в Гималаях самый лучший снег — на южных склонах гор; теперь это мнение как будто подтверждалось. Вообще-то принято считать, что южные склоны, наиболее подверженные снегопадам и действию лучей тропического солнца, — самые опасные. Но вот мы на южном склоне, а снег такой, что лучше трудно пожелать.