Тигр снегов. Неприкосновенная Канченджанга

До сих пор они не чувствовали никакого ветра, теперь же, подходя к главному гребню, ощутили легкое веяние с северо-запада Над головами альпинистов летели снежные пушинки. На самом гребне друзья обнаружили небольшую нишу, природный балкон, огражденный с трех сторон ледовой стенкой высотой метр и толщиной около 30 сантиметров. Здесь они сели перекусить — это был их первый привал.

Теперь «друза» торчала как раз под ними, дальше виднелась на фоне облаков западная Канченджанга. Они разглядывали северный фасад. Похоже было, что северный гребень непроходим со стороны Северного седла, однако рельеф как будто позволял траверсировать склон от седла к той точке западного гребня, в которой они находились.

Восходители оглянулись назад, на пройденный путь. Снежный гребешок, скалы, затем — ничего вплоть до Большой террасы… Виды открывались чудесные, однако время не позволяло наслаждаться ландшафтом. 14.00, и кислорода осталось всего на два часа. Джордж напомнил, что в три надо возвращаться, иначе не избежать холодной ночевки.

— Значит, мы должны выйти на вершину до трех, — ответил Джо.

После десятиминутного отдыха они продолжали восхождение.

«Дальше, — рассказывал потом Джо, — мы шли по гребню, очень похожему на Криб Гох: несложные скалы со снегом и льдом в углублениях, куда мы ставили ноги. А руками все время опирались на камень — чистый, гладкий камень».

Сначала гребень поднимался отлого, потом вдруг впереди выросла серо-коричневая башня высотой почти 20 метров. Они спустились немного по южному склону и пошли в обход. Джо, по-прежнему возглавлявший связку, работал ледорубом Джона Клегга: свой он сломал. К рукоятке ледоруба была приделана петля, и, продев в нее кисть, можно было опираться обеими руками на камень. Кроме того, он нес на спине еще ледоруб поменьше, рассчитанный для работы в очень крутых местах. Джордж из-за обмороженных рук с трудом управлялся с веревкой и ледорубом, не говоря уже о том, чтобы цепляться за камень.

Траверс вывел их к скально-снежному желобу 18-метровой длины, который упирался в отвесную стену. Джордж закрепился на желобе, а Джо тем временем изучал новое препятствие.

Неровная голая поверхность, золотисто-коричневая на солнце, несколько трещин до самого верха. Джо облюбовал одну из них — на дне отчетливо выраженного углубления. У начала трещины лежало несколько скальных глыб.

Быстро поднявшись по снежным полкам, Браун вышел к этим глыбам. Далеко внизу торчали скалы, под которыми друзья очутились, когда в первый раз свернули со Сходней.

— Если сорвешься с этой стенки, — заметил Джо, — то не успеешь и оглянуться, как свалишься на довольно крутые скалы…

Он вбил крюк, продел веревку в кольцо и начал подъем. Будь высота поменьше, он легко одолел бы такую трещину, а тут… Хватит ли еще сил подтягиваться на руках? Браун включил кислород на полную мощность: шесть литров в минуту.

В два приема он добрался до каменного клина в трещине и вбил второй крюк. Выше камни образовали карниз, острые края позволяли крепко ухватиться за них, но насколько прочно они лежат? Джо предпочел подниматься, всовывая руки в трещины по сторонам камней. Таким путем он одолел выступ.

Бенд, наблюдая за ним снизу, не мог, естественно, представить себе, что находится дальше. Вдруг Браун обернулся и крикнул:

— Всё, Джордж, пришли!

Несколько минут спустя Бенд тоже форсировал стену. Они стояли на платформе, образованной серыми скальными плитами, а впереди, метрах в шести, возвышался небольшой снежный конус — вершина!

Чуть правее, на южной стороне, была еще каменная плита. Они прошли туда, чтобы сделать снимки. Сняли полную панораму, исключая северо-восточный участок, заслоненный конусом вершины. Сикким и Дарджилинг были закрыты беспокойным морем облаков, которые обтекали южный гребень горы. Черными точками выделялись на снегу лагеря IV и II. Облачная пелена держалась на высоте около 6000 метров, и над ней, словно каменные островки среди бушующего прибоя, возвышались лишь самые могучие вершины — Макалу, Чомолонзо, Лхоцзе, Эверест.

Джо попытался рассмотреть с южного гребня восточный фасад, но увидел лишь облака. Тогда он перешел на западный гребень и обмотал веревку Джорджа вокруг воткнутого в снег малого ледоруба, чтобы Бенд мог присоединиться к нему.

Осмотрели плиты северного гребня; с одной стороны его виднелась вершина отрога Бауэра, с другой — серой змеей вытянулся Канченджангский ледник. Всего 20 километров отделяло их от Тибета, и за громадами Близнецов и пика Непал можно было различить наполовину закрытое облаками волнистое плоскогорье. Его однообразную серо-коричневую поверхность лишь кое-где нарушали полоски снега.

Джордж говорит, что его без конца спрашивали потом: «Должно быть, большой соблазн был пройти последние шаги до самой вершины?» Но он отвечал отрицательно. «Во-первых, — объяснял он, — я до того устал, что каждый лишний шаг казался мне испытанием. А кроме того, я даже рад, что мы не оставили следов на вершине».