Тигр! Тигр! (сборник)

– И другие улики, их было полно. Например, стремление д’Куртнэ к самоубийству, проистекающее из ощущения вины за то, что он бросил своего ребенка. Он действительно его бросил – своего сына. Это чувство раздирало его изнутри. А взять ментальный образ Барбары д’Куртнэ, переплетенной в позе сиамских близнецов с Беном Рейхом; она каким-то образом догадывалась, что они с Рейхом брат и сестра. Рейх не сумел себя принудить к убийству Барбары в доме Чуки Фруд. Он тоже это чувствовал, догадывался в глубине души. Он желал уничтожить ненавистную ему фигуру, отца, который его отверг; но заставить себя причинить вред сестре не смог.

– И когда ж вы все это раскопали?

– После закрытия дела, сэр. Когда Рейх атаковал меня, обвинив в том, что я подбрасываю ему мины-ловушки.

– Он утверждал, что это делаете вы. Он… Но если это не ваша работа, Пауэлл, то чья?

– Самого Рейха, сэр.

– Рейха?!

– Да, сэр. Он убил своего отца. Он дал выход своей ненависти. Но его суперэго… его совесть… не позволила столь ужасному злодеянию остаться безнаказанным. Поскольку было похоже, что полиция покарать его не сумеет, совесть взялась за дело. В этом и заключался смысл ночных кошмаров Рейха… с Человеком Без Лица.

– С Человеком Без Лица?

– Да, комиссар. Это символ подлинных взаимоотношений Рейха и д’Куртнэ. У фигуры не было лица, поскольку Рейх не позволял себе признать истину… признать в д’Куртнэ своего отца. Фигура появилась в его снах, когда он принял принципиальное решение убить отца. И не покидала. Сначала она символизировала страх наказания за преступление, задуманное им. Потом сама стала этим наказанием.

– Мины-ловушки?

– Именно. Его совесть должна была покарать его. Но Рейх ни за что не признался бы себе, что убил д’Куртнэ из ненависти к отцу, покинувшему и отвергнувшему сына. Поэтому кара состоялась на подсознательном уровне. Рейх сам расставлял эти ловушки на себя, не ведая, что творит… во сне, как лунатик… днем, впадая в недолгие состояния фуги… ненадолго отключаясь от осознаваемой действительности. Психический механизм способен на потрясающие трюки.

– Но если сам Рейх не понимал этого… как вы это раскопали, Пауэлл?

– В том-то и заключалась трудность, сэр. Мы не могли этого уловить, прощупывая его. Он был враждебно настроен, а подобные расследования требуют полного содействия субъекта, да и занимают в лучшем случае несколько месяцев. К тому же, сумей Рейх оправиться от серии полученных им ударов, он мог бы перестроиться, сориентироваться, взглянуть на все новыми глазами и стать нечувствителен к нашему воздействию. Это также представляло угрозу, поскольку он находился в позиции, откуда мог бы дестабилизировать всю Солнечную систему. Он из тех редких ниспровергателей основ, каким под силу собственными навязчивыми идеями перевернуть общество и необратимо приковать его к определенным психотическим комплексам.

Краббе кивнул.

– Он почти преуспел. Такие люди рождаются время от времени… связующие звенья между прошлым и будущим. Если им позволяют созреть, а звену – закалиться… мир оказывается в кандалах ужасного будущего.

– Так что же вы совершили?

– Мы прибегли к Чрезвычайному Массовому Катексису, сэр. Это сложно объяснить, но я попытаюсь, как смогу. У каждого человека психика состоит из двух уровней: уровня латентной энергии и уровня капитализируемой энергии. Латентная – это резерв… естественный неприкосновенный запас разума. Капитализируемая – это та часть латентной энергии, которую можно активировать и поставить себе на службу. Большинство используют лишь малую долю своей латентной энергии.

– Понимаю.

– Когда Эспер-Гильдия прибегает к Чрезвычайному Массовому Катексису, каждый эспер, образно выражаясь, раскрывает свою душу и переливает латентную энергию в общий котел. А один-единственный эспер берет на себя роль оператора, проводника латентной энергии. Он капитализирует ее и приступает к работе. Он способен достичь поразительных результатов… если ему под силу контролировать ее. Это сложная и опасная процедура. Все равно что полететь на Луну, засунув себе динамитные шашки в… э-э, верхом на динамитных шашках…

Краббе вдруг хихикнул.

– Жаль, что я не щупач, – сказал он. – Я бы сейчас с удовольствием приобщился к истинному образу из вашего сознания.

– Вы уже приобщились, сэр, – улыбнулся Пауэлл в ответ. Между ними впервые установилась своеобразная симпатия.

– Было необходимо, – продолжил Пауэлл, – столкнуть Рейха с Человеком Без Лица. Мы должны были заставить его увидеть истину прежде, чем сами бы до нее добрались. Используя резервуар латентной энергии, я соорудил для Рейха распространенную невротическую концепцию… Я убедил его, что он один в мире реален, а все остальное – иллюзия.

– Но я не… А это настолько распространено?