Тигр, тигр, светло горящий !

Две недели назад к Вике Раушнайте приехала ее старшая дочь проведать как поживает у бабушки любимое чадо Аушера, а заодно присмотреть подходящее помещение под ежегодный слет Католической лиги феминисток Прибалтики. Приехала она на беду Гедеминаса поздно, но Вика, решив не откладывать дело в долгий ящик и заодно проверить одолевающие ее подозрения, повела ее в "Вешнаге" договориться с нашим героем об аренде кафе, по пути хвастая таким замечательным местом.

Кафе действительно было замечательным - множество разношерстного (в прямом и переносном смысле) народа, реки спиртного, растекающиеся по стойке и полу, ругань, современные танцы, да к тому же полуголые девки на эстраде. Самый большой сюрприз их ожидал, когда в солистке стриптиза бабушка и мать узнали свое любимое чадо Аушеру.

Крах был сокрушительным. Депутат муниципалитета Альбертас Рушас добился запрещения в черте старого города всяческих зрелищ, оскорбляющих религиозные чувства горожан, а так же ввел обязательное лицензирование продажи самогонных напитков. Гедеминасу еще повезло, что ему не пришили уголовную статью за растление несовершеннолетних, однако в этом деле оказались замешенными отпрыски столь благородных семей, что скандал постарались замять.

Теперь местная аристократия за километр обходила "Вешнаге" и его владельца. Курортный сезон давно закончился и вечером в этот пользующийся дурной славой бар тоже мало кто заглядывал. Кафе-бар хирел на глазах и мне было жалко Гедеминаса. Несмотря на его плохую репутацию я каждый день старался сюда захаживать и заказывать как можно больше, но моя благотворительность, естественно, мало чем помогала. Однако сегодня я мог шикануть не только из благородных целей.

- Гедеминас, сегодня я ужинаю у тебя с дамой и мне хотелось бы поразить ее не только твоими кулинарными способностями, но и своей фантастической расточительностью.

Хозяин сразу же расцвел на глазах. Мы обсудили меню, карту вин, Гедеминас обещал обставить стол на высшем уровне и достать из своих подвалов запрещенную "подснежку" десятилетней выдержки, настоянной на высокооктановом бензине и вызывающей, по утверждениям врачей, которые в рамках муниципальной антиалкогольной программы прямо-таки оккупировали город, массу раковых и психических заболеваний.

Он также осведомился - не входят ли в мои дальнейшие планы празднование в "Вешнаге" свадьбы, крестин, дней рождений и, не дай Бог, конечно, но все мы смертны, поминок?

Я заметил, что все будет зависить от расторопности хозяина заведения, от его вкуса и щедрости, на что Гедеминас справедливо ответил, мол его расторопность, вкус и щедрость, как это не удивительно, всегда прямо пропорциональны тому счету, который он предъявит своим клиентам.

Я заверил алчного хозяина, что если сумма счета не потянет больше чем на энное количество нулей после единицы, то буду считать, что вечер с дамой не удался и больше никогда не переступлю порог "Вешнаге".

Пока мы так обменивались любезностями, поглощая пиво с сосисками за счет заведения, кто-то похлопал меня по плечу и нежным девичьим голосом сказал "Привет! ".

Глава вторая. ЖУРНАЛИСТ. Париж, октябрь 57-го

Порой люди чувствуют себя бессмертными богами, но кошмары снятся всем и намного чаще, чем это поразительное ощущение посещает нас.

В который раз за эту ночь Кирилл проснулся от кошмара. Он лежал, открыв глаза, и, постепенно привыкая к полумраку, начинал различать обстановку спальни: трюмо с трехстворчатым зеркалом, у которого левая створка треснула пополам, и он, по просьбе Оливии, замучился ее заклеивать, в зеркалах смутно отражались флакончики духов, дезодорантов, тюбики помады, самодельная шкатулка из смолы с дешевой бижутерией и немецкая статуэтка ангелочка, держащего подсвечник; перед трюмо стояла банкетка, обтянутая красным мехом, у стенки притулился неполированный шкаф, а на разложенном диване лежали они: журналист Кирилл Малхонски, по прозвищу "Желтый тигр" и его любовница Оливия Перстейн, без определенных занятий (когда твоего папу зовут Нестор Перстейн VII и он заседает в Совете Директоров Евро-Азиатского Конгломерата, можно позволить себе быть без определенных занятий пару-тройку тысячелетий). Хотя, конечно, Оливия не бездельничала и в свое время окончила философский факультет Сорбонны, в пику отцу, и даже защитила какую-то мудреную диссертацию у самого Джереми Хикса. Кирилла это забавляло, он никогда не думал, что будет спать с пятистами миллиардами экю и трахать доктора философии.

Оливия спала тихо, как мышка, отвернувшись к стене и подставляя скудным рассветным лучам, сочащимся через задернутые шторы, голую спину и попку. Было жарко и сбившееся тонкое одеяло валялось в ногах.