Тигр, тигр, светло горящий !

Патриот во мне слегка приоткрыл глаза, затем повернулся на другой бок и захрапел с новой силой. Я попытался отвесить ему освежающего пинка, но понял, что это бесполезно - в такую осень даже бурые медведи давно спят.

- Может стоит связаться с компетентными службами, - осторожно предложил я, не желая вылезать из уютного мирка этого комфортабельного автомобиля-ретро с шикарными кожаными сиденьями, мощной печкой и двигателем, изящными обводами и наивным внутренним дизайном, из этого осколка той древней эпохи, когда машина воспринималась произведением искусства, а не чисто функциональным устройством для перемещения тела из точки А в точку Б.

- Ты не поверишь, милый, но я уже пыталась это сделать, - съязвила от беспокойства моя милая, - но над нами раскинули такой замечательный, большой, водорадионепроницаемый "зонтик".

Я со вздохом сунул в карман пальто увесистую болванку трофейного комбинационного оружия и, желчно завидуя беззаботному Мармеладу, в третий раз вылез из бронтомеха.

- Разделимся, - предложила Одри, - расстояние сто метров, курс север-север-восток. Стреляем без предупреждения, Миранды и извинений.

- В путь, - согласился я и мы пошли.

Ориентация и бесшумное пересечение лесных массивов - первое, чему обучают кадетов в Ауэррибо, собранных со всех уголков Солнечной системы. И не потому, что так любят лес или дают вторую гражданскую специальность лесничего. Лес - это то место, где человек ближе всего оказывается к своим корням, к своим истокам, когда он был нем, лохмат и безоружен, но уже обладал совершенным разумом и целым букетом давно утраченных способностей телепатией, обонянием, ночным зрением, предвидением, интуицией, тонким слухом и везением. Поэтому многомесячная одиночная лесная робинзонада была направлена на восстановление утерянного человеком сорок тысяч лет назад, когда одному лентяю пришла в голову идея технологического прогресса.

Былые навыки возвращались ко мне. Лоск цивилизации быстро обдирался ветвями и боковым ветром, несущим ледяную крошку, и я почувствовал радость освобождения от жестких условностей нашего общества, от чуждых человеческому существу проблем, от боли ложной совести и бремени фальшивого долга, от масок и ролей грандиозного людского театра, в котором каждый играет собственную пьесу, но ни в коем случае не живет. Так чувствует себя варлок в полнолуние, ощущая как в нем просыпаются древние инстинкты и ломают хрупкую поверхность разума и когда мученический крест нашей цивилизации - категория "надо" проваливается в небытие, и лишь категория "хочу" начинает править первобытным миром.

Правда, что вне человеческого общества, наедине с природой человек быстро дичает. Но это не правда, что с грязью цивилизованности он утрачивает способность любить, сопереживать, заботиться о ближнем и страдать. Не правда, что он утрачивает гуманизм. Наша цивилизация беспардонно присвоила, как самое величайшее свое достижение, истину, что человек человеку друг и брат, забыв об имманентности этого постулата человеческому естеству, которое во все времена пренебрежительно называлось звериным и скотским. Первобытные племена кроманьонцев очень редко воевали друг с другом и в этом, и в других смыслах были намного цивилизованнее нас.

Забавно бежать по лесу с оружием в руках и уверенностью в сердце, что применишь его в первой же острой ситуации и размышлять при этом о природе человеческого гуманизма. Это настолько меня рассмешило, что я засмеялся про себя. Нервы мои были на взводе.

В километре от заброшенного шоссе располагался очищенный от всяческой растительности свежий пятачок диаметром метров пятьсот. Кто-то настолько постарался уничтожить несколько десятков корабельных сосен, что никаких следов их былого здесь произрастания, типа пеньков, хвои, сучьев, а также спиленных стволов (не в космос же их запустили) не осталось. Неведомые трудяги-лесорубы забрали не только древесную породу, но заодно захватили с собой полуметровый слой почвы. На мое счастье атмосферный воздух на этом месте они оставили в покое.

Прижимаясь к дереву и стремясь слиться с окружающей чернотой, я набрал на панели код, комбинационный модуль заурчал и нагрелся, набирая из вакуума необходимую энергию для трансформации и вскоре я держал в руках компактный гранатомет. Вообще-то я собирался получить банальный автомат, но видимо перепутал кнопки.

Взвалив трубу на плечо, я прильнул к поисковому окошечку автоматической наводки. В створе ста двадцати градусов маячило одиннадцать целей. Пять из них довольно быстро передвигались, остальные не проповедовали активного образа жизни. Только сейчас мне пришло в голову, что я не спросил Одри откуда она узнала, что здесь находится еще пять чужаков. Наверное унюхала. С ними мне все было ясно - умное оружие их старательно отслеживало и, если я не улечу от отдачи, поразит всех одним махом. Неподвижные цели вызывали опасение. Я не мог их идентифицировать и это могло быть что угодно - начиная от нейтронной бомбы и кончая тульскими самоварами осколочного действия.