Тигр! Тигр! (Tiger! Tiger! / The Stars My Destination)

– Но я должна найти мать и сестер… Я не могу ему больше верить… - Робин глубоко вздохнула. - Я хочу рассказать вам о человеке по имени Гулливер Фойл.

– Правда, что он приехал по железной дороге? - спросила Оливия Престейн. - На паровозе с вагончиком? Какая удивительная смелость.

– Да, это замечательный молодой человек, - ответил Престейн. Они находились в приемной зале своего особняка, вдвоем во всем доме. Престейн ожидал возвращения бежавших в панике слуг, и невозмутимо развлекал дочь беседой, не позволяя ей догадаться, какой серьезной опасности они подвергались.

– Папа, я устала.

– У нас была тяжелая ночь, дорогая. И все же я прошу тебя пока не уходить.

– Почему?

– Мне одиноко, Оливия. Поговорим еще немного.

– Я сделала дерзкую вещь, папа. Следила за обстрелом из сада.

– Как! Одна?

– Нет. С Формайлом.

В запертую дверь заколотили.

– Кто это?

– Бандиты, - спокойно сказал Престейн. - Не тревожься, Оливия. Они не войдут. - Он шагнул к столу на котором аккуратно лежало оружие. - Нет никакой опасности. - Он попытался отвлечь ее. - Ты говорила мне о Формайле…

– Ах, да. Мы смотрели вместе… описывая друг другу увиденное.

– Без компаньонки? Это неблагоразумно, Оливия.

– Знаю, я вела себя недостойно. Он казался таким большим, таким спокойным, самоуверенным. Я решила разыграть из себя леди Надменность. Помнишь мисс Пост, мою гувернантку, такую бесстрастную и высокомерную. Я прозвала ее леди Надменность? Я вела себя, как леди Надменность. Он пришел в ярость, папа. Поэтому отправился искать меня в саду.

– И ты позволила ему остаться? Я поражен, дорогая.

– Я тоже. Я, наверно, наполовину сошла с ума от возбуждения. Как он выглядит, папа? Как он тебе покачался?

– Он действительно большой. Высокий, жгучечерный, загадочный. Похож на Борджиа. Мечется между наглостью и дикостью.

– Ага, так он дикарь, да? Я почувствовала это. Он излучает угрозу… Большинство людей просто мерцают… он же искрится, как молния. Ужасно захватывающее зрелище.

– Дорогая, - нравоучительно произнес Престейн. - Твои слова недостойны скромной девушки. Я бы огорчился, любовь моя, если бы у тебя появилось романтическое влечение к такому парню, как этот Формайл.

В зал стали джантировать слуги, повара, официанты, лакеи, камердинеры, кучеры, горничные. Все они стыдились своего панического бегства.

– Вы бросили свои посты. Это не будет забыто, - холодно отчеканил Престейн. - Моя безопасность и моя честь снова в ваших руках. Берегите их. Леди Оливия и я удаляемся на покой.

Он взял дочь за руку и помог ей подняться по лестнице, ревностно охраняя свою ледяную принцессу. - Кровь и деньги, - пробормотал Престейн.

– Что, папа?

– Я подумал о семейном пороке, Оливия. Какое счастье, что ты не унаследовала его.

– Что это за порок?

– Тебе незачем знать. Это все, что у нас есть общего с Формайлом.

– Значит, он испорчен? Я почувствовала. Как Борджиа, ты сказал. Безнравственный Борджиа, с черными глазами и печатью на лице.

– С печатью?

– Да. Я видела какие-то линии… не обычную электрическую сеть нервов и мышц. Что-то еще на это накладывается. Это поразило меня с самою начала. Фантастическая, чудовищно порочная печать… Не могу описать ее. Дай мне карандаш. Попробую нарисовать.

Они остановились перед чипенддейльским секретером. Престейн достал плиту оправленного в серебро хрусталя. Оливия прикоснулась к нему кончиком пальца. Появилась черная точка. Она повела палец: точка превратилась в линию. Быстрыми штрихами она набросала кошмарные завихрения дьявольской тигриной маски.

* * *

Саул Дагенхем покинул затемненную спальню. Через секунду ее залил свет, излучаемый одной стеной. Казалось, гигантское зеркало отражало покои Джизбеллы, но с одним причудливым искажением. В постели лежала Джизбелла, а в отражении на постели сидел Дагенхем. Зеркало было на самом деле свинцовым стеклом, разделяющим две одинаковые комнаты. Дагенхем только что включил в своей свет.

– Любовь по часам, - раздался в динамике голос Дагенхема. - Отвратительно.

– Нет, Саул. Нет.

– Низко.

– Снова нет.

– Горько.

– Нет. Ты жаден. Довольствуйся тем, что имеешь.

– Богу известно, это больше, чем я когда-либо имел. Ты прекрасна.

– Ты любишь крайности… Спи, милый. Завтра едем кататься на лыжах.

– Нет, мои планы изменились. Надо работать.

– Саул… ты же обещал. Достаточно работы, волнений и беготни. Ты не собираешься сдержать слово?

– Не могу. Идет война.

– К черту войну. Ты уже пожертвовал собой. Что еще они могут требовать от тебя?

– Я должен окончить работу.

– Я помогу тебе.

– Нет. Не вмешивайся в это.

– Ты мне не доверяешь.

– Я не хочу тебе вреда.

– Ничто не может повредить нам.

– Фойл может.

– Ч-что?…

– Формайл - Фойл. Ты знаешь это. Я знаю, что ты знаешь.

– Но я никогда…

– Да, ты мне не говорила. Ты прекрасна. Так же храни верность и мне, Джизбелла.

– Тогда каким образом ты узнал?

– Фойл допустил ошибку.

– Как?

– Имя.

– Формайл с Цереса? Он купил его.

– Но Джеффри Формайл?

– Просто выдумал.