Тигриные глаза

— К нам попадает много вещей с подписью «Гейнсборо» или «Констебль» — намалевать подпись нетрудно. Но мы, естественно, никогда не верим этому. За имитацию, правда, нередко дают значительную цену, — добавил он, — если сразу двоим вдруг покажется, что в ней что-то есть, или если какой-то прыткий делец считает, что может перепродать ее как подлинник. Но мы осторожны с тем, что помещаем в каталог.

Плам хорошо представляла, как аукционы стараются обезопасить себя, используя в каталогах три разные формы представления сведений о картине. Бриз однажды не без цинизма расшифровал ей их. Если имя и фамилия художника приводятся, скажем, как «Аугустус Джон», значит, специалисты аукциона считают, что ее действительно написал Аугустус Джон. Если перед фамилией стоит инициал, скажем, «А. Джон», значит, там полагают, что картина была написана во время жизни Аугустуса Джона, возможно, учеником. Если дается только фамилия, считается, что картина выполнена в манере Аугустуса Джона или то же самое, что «принадлежит школе Аугустуса Джона».

— Других сведений по этому Босхарту предоставить вам не могу. Их просили оставить в тайне, — проговорил Плоу. — Скажу только, что предыдущий владелец встречался с мистером Малтби, и мы оба были удовлетворены объяснением, предоставленным по поводу того, как к ней попала эта картина. — Коротко кивнув, он повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Плам увидела, как он прошел по коридору и вошел в третью дверь слева — несомненно, для того, чтобы предостеречь Грету от дальнейших пояснений. Но теперь она, по крайней мере, знала, что перед тем, как попасть к Малтби, картина принадлежала женщине.

Время приближалось к часу, и Плам решила зайти в паб «Собака и утка» перекусить и, возможно, получить дополнительную информацию.

Время в пабе было самое горячее. С трудом протиснувшись к стойке, Плам сразу поняла, что ей не удастся поговорить с барменшей, которая выхватила из ее рук деньги и подтолкнула к ней кружку с пивом. Плам выбралась из толпы у стойки и прошла в глубину шумного и прокуренного зала, где у стены заметила двух мужчин, у которых из-под курток выглядывали суконные фартуки.

Несколько минут она прислушивалась к их разговорам о голубях, затем решила уронить свою кружку с пивом. Один из мужчин бросился поднимать ее, а второй предложил свой несвежий платок.

— Вот, возьмите, дорогуша. Ах, как жаль пиво. Плам ткнула себя в грудь.

— Ох, не говорите. Мне с моей комплекцией второй раз не пробиться к стойке. Вам не кажется?.. А вы не могли бы?.. — Она достала десятифунтовую купюру. — Ох, спасибо… Заодно возьмите и себе с приятелем.

Допивая пиво, Плам узнала, что шесть месяцев назад из отдела «Борден энд Плоу» был уволен клерк, Бобби Милинер, по причине сокращения рабочих мест: из-за спада бизнес переживал трудные времена. Грета осталась только потому, что служила в «Борден энд Плоу» уже тогда, когда нынешний его владелец пешком ходил под стол.

В телефонном справочнике значилось семь Милинеров. На пятый звонок Плам ответила женщина:

— Он во дворе. Не вешайте трубку… Боббббииии! Бобби шепелявил и говорил, проглатывая слова, так что Плам с трудом понимала его. Он допытывался, у кого она достала его номер телефона. С какой это стати он должен помочь ей выяснить, кому принадлежала картина, совершенно случайно приобретенная ее мамочкой? Почему бы ей не спросить этого мерзавца Плоу? Однако стоило ей только предложить десять фунтов за час беседы, как Бобби тут же согласился. Он назвал кафе сразу за Променадом, где они и встретились через полчаса.

В кафе было сумрачно и душно. Здесь же стоял огромный музыкальный автомат, который должен был привлекать молодежь по вечерам. Официантка равнодушно указала Плам столик в темном углу. Присев на колченогий стул с красным сиденьем, она улыбнулась сидевшему напротив Бобби Милинеру.

В ответ щуплого телосложения человек посмотрел на нее с подозрением и, пригладив пятерней волосы, заявил:

— Как насчет того, чтобы сразу заплатить за пару часов вперед?

Плам молча вручила ему банкноты. Бобби сунул их во внутренний карман куртки и прошепелявил:

— И не надо больше выжимать из меня слезу рассказами о своей старой мамочке. Говорите, что вам надо, и я скажу, известно ли мне что-нибудь.

— Мне нужно выяснить, кому изначально принадлежали две интересующие меня картины.

Она назвала эти картины и по хитрому выражению лица Бобби поняла, что он знает, как это сделать.

— Это обойдется вам еще в две сотни наличными… — Неотрывно глядя в лицо Плам, он добавил:

— Плюс расходы… плюс сотня для Греты… плюс ее расходы.

— Три сотни — это мой предел. — Плам понимала, что, если Грета всю свою жизнь проработала у «Борден энд Плоу», значит, она надежный сотрудник и никогда не возьмет сотню, и подумала: «Хорошо, что я догадалась снять кольцо с бриллиантом».

— Ну ладно. Вы что, не доверяете мне? Встретимся здесь в шесть часов вечера. Раз уж мне предстоит разговор с Гретой, то вам лучше не опаздывать.