Тигрица

Свое расследование она решила начать с Рафаэля Кастеляра. Каким вежливым, каким воспитанным и сладкоречивым он был в их последнюю встречу. И каким двуличным! Ну что ж, любопытно будет посмотреть, как изменятся его манеры, когда она использует против него его же собственную тактику.

Кипя от злости, Джессика засунула в сумочку злополучный конверт и отыскала на своем столе листочек бумаги с названием отеля и номером комнаты Кастеляра. Сжимая его в руке, она выскочила из офиса и побежала к лифту. Джессика была так взвинчена, что, только оказавшись на улице, вспомнила, как не решилась открыть дверь и выглянуть в коридор из опасения, что человек, доставивший ей конверт, может оказаться где-то поблизости. Но никто ее не остановил, и она никого не встретила. Очевидно, ее мучитель покинул здание вместе с последними служащими.

Как и многие новоорлеанские отели, «Уэстин Кэнал» был обставлен массивной резной мебелью, имитирующей поздний викторианский стиль; стены вестибюля были увешаны внушительных размеров репродукциями известных полотен, а от фарфоровых ваз и статуэток просто рябило в глазах. Все, вместе взятое, производило впечатление вызывающе-безвкусной, бьющей в глаза роскоши, но Джессика едва обратила на это внимание. Долгий путь от Пойдраса до гостиницы нисколько не умалил ее решимости, и, войдя в отель, она прямиком направилась к украшенным затейливыми латунными накладками дверям лифта.

Увы, план генерального сражения, составленный по всем правилам военного искусства, начал трещать по всем швам в тот самый момент, когда дверь номера бразильца открыл совершенно посторонний человек. Смуглая кожа, массивное телосложение, широкое скуластое лицо и узкие темные глаза ясно указывали на присутствие в его жилах индейской крови. Это мог быть кто угодно — официант, телохранитель, просто приятель, — но это не был Рафаэль Кастеляр. И он ни за что не хотел пускать Джессику в номер!

— Прошу прощения, сеньорита, — произнес он с сильным акцентом и неуклюже поклонился. — Сеньора Кастеляра сейчас нет.

— Он сегодня вернется? — разочарованно спросила Джессика.

Слуга почтительно кивнул своей большой головой.

— Да, сеньорита, он вернется, но я не знаю, в котором часу. Вам придется зайти в другой раз.

Но Джессика была не в том настроении, чтобы спокойно отправиться восвояси. Увидев, что слуга Кастеляра вознамерился закрыть дверь перед самым ее носом, она решительно шагнула вперед и подняла руку, чтобы помешать ему.

— Если не возражаете, я подожду его здесь.

Судя по всему, слуга Кастеляра не знал, как обходиться с женщинами, если они вели себя так самоуверенно. Если бы Джессика была мужчиной, слуга Кастеляра просто-напросто спустил бы ее с лестницы, но сейчас по его невозмутимому бронзовому лицу скользнула растерянность.

— Право, сеньорита… — начал он, но Джессика не дала ему договорить.

— Рафаэль будет рад моему приходу, — заявила она и, изобразив на лице лучезарную улыбку, решительно шагнула мимо ошарашенного слуги в небольшую прихожую. — Дело в том, что вчера, когда мы с ним обедали, мы совершенно упустили из виду один важный вопрос. А сейчас возникла необходимость кое-что уточнить.

Индеец явно был недоволен ее вторжением, однако он не предпринял никаких попыток помешать ей. Когда Джессика прошла в гостиную, он последовал за ней и даже предложил ей чего-нибудь выпить. Джессика кивнула, и слуга направился в соседнюю комнату к бару.

Оставшись одна, Джессика огляделась. Зеленый ковер на полу гостиной был похож на подстриженный английский газон; возле кресел и диванов, обитых бутылочного цвета бархатом, стояли журнальные столики; вычурная резная тумба вмещала музыкальный центр и огромный телевизор. Вид из окна, наполовину прикрытого тяжелыми бархатными портьерами, произвел на Джессику особенно сильное впечатление. Укутанный легкой дымкой вечерний город с его разноцветными огнями лежал перед ней как на ладони; вид был очень красив, и Джессика невольно подумала о том, что Кастеляр, возможно, тоже иногда любуется этой панорамой.

В целом комната произвела на нее, как ни странно, приятное впечатление. У нее был свой характер, что отличало ее от большинства стандартных гостиничных номеров, и здесь Джессика по-настоящему отдыхала. Вернее, могла бы отдыхать, если бы не дело, которое привело ее к Кастеляру.

Оглядываясь в поисках кресла, в котором она могла бы устроиться, Джессика неожиданно заметила кожаный кейс, прислоненный к ножке журнального столика у самого окна. На столе, сложенные тремя аккуратными стопками, лежали какие-то бумаги.

В первое мгновение Джессика машинально потянулась туда, но остановилась. Она терпеть не могла вынюхивать — это было противно всему, чему ее учили. Кроме того, с некоторых пор она особенно высоко ценила право каждого человека на частную жизнь. Рыться в бумагах Кастеляра — что могло быть унизительнее и позорнее этого?