Тигроловы

Савелий между тем уже рассказывал, смакуя подробности, о том, как они с Николаем нашли едва-едва заметный глазу, запорошенный снегом, подозрительный следок, как, распутывая его, перевалили в соседний ключ и там наткнулись на давленину, от которой дальше идет уже хорошо заметная тигриная тропа. Правда, молодые тигры ростом и весом мало уступят своей матери, но выбора нет, придется ловить этих, лишь бы собаки не искалечились.

После ужина Савелий достал из своего мешка матерчатый сверток, развернул его, пересмотрел и пересчитал в нем свернутые в кольца какие-то веревочки, матерчатые вязки, назначения которых Павел определить не смог: две бязевые ленты длиной в метр, шириной в ладонь были сложены вместе и связаны в центре узлом. С обеих сторон узла приклеплены две полуметровые ленты.

Перехватив заинтересованный и недоумевающий взгляд, Савелий протянул Павлу вязку:

— На-ка, разгляди получше, этой вязкой и стягивают тигру лапы — не видал таких кандалов?

— Неужели эти тряпки удержут? — изумился Павел. — Я думал, веревками лапы связывают.

— Ишшо чего придумал! Свяжи-ка веревками лапы, в кровь изотрет веревка, потому как жесткая она и в кожу впивается, онемеют лапы и отмерзнуть могут на морозе-то... Веревками!..

— А ведь и я всегда думал, что вы их веревками связываете, — признался Вощанов, тоже с любопытством рассматривая вязки. — Чем же эти тряпки лучше веревок?

— А тем и лучше, что лапы сводишь к узелку и завязываешь крепко, но тряпка-то мягкая, в тело не врезается, а ишшо — сведенными лапами он дергать не может, разгону не имеет, потому и силы для разрыва нету. Ну и, кроме того, матерчатая вязка не уступит по крепости веревочной.

Усталость брала свое. Павлу хотелось спать. Подал пример Савелий:

— Ну, вы как знаете, ребятки, а я сёдни стоко препятствий преодолел, что до сих пор в глазах рябит. Пойду-ка вздремну минут шестьсот... — И полез с кряхтением на нары.

Вскоре легли и остальные.

* * *

Вышли из избушки, не дожидаясь рассвета, — благо ярко светила луна и вчерашний след Лошкаревых хорошо был виден, по нему и шел Павел. След упруго ломался от мороза и громко шуршал под подошвой. Савелий предупредил Павла, чтобы шел он, приноравливаясь к среднему шагу всей бригады.

Незаметно рассвело, и тотчас же, словно приветствуя рассвет, из ближней еловой чащобы прозвучала тонкая, нежная трель рябчика. Восход солнца застал мужиков уже на тигриной тропе.

— Ну вот и славно! — удовлетворенно сказал Савелий, снимая шапку и приглаживая мокрые, быстро индевеющие на морозе волосы. — Сейчас малость передохнем и — айда с божьей помощью. Авось, даст бог, дня через три догоним их, супостатов.

— Большие, сильные, — пристально разглядывая тропу, раздумчиво произнес Евтей. — Трудно отличить след молодого от самой ее. На такого двух собак маловато, надо бы трех-четырех.

— Не паникуй, Евтеюшко, ишшо рано паниковать, может, и наши собачки удержут. В Ракитном тогда, помнишь, вот таких же двумя собаками удержали...

— Я не паникую вовсе, — сурово перебил Евтей. — Просто рассуждаю, глядя на энти вот махоньки следочки, кои, ежели память мне не изменяет, поболе будут, чем те следки на Ракитном. Ну-ко приглядись да вспомни, брательничек... Вспомнил, нет? А заодно уж вспомни малиновских тигряток, те как раз вот такие и были. Кое-как одного тигреночка взяли, а скоко он собак у нас искалечил до смерти?

— Дак чо ты предлагаешь, не идти за имя, чо ли? — недоуменно и растерянно спросил Савелий.

— Пошто не идти? Идти придется, коль меньших нет. Только опасение высказываю. Тогда у нас собак было четыре, да в запасе две имелись, а теперь всего две. Ежели задавит их такой громила, где других собак возьмем? По дворам пойдем клянчить? Можно и поклянчить, да беда, что из сотни собак одна-две всего на тигра пойдут. Как тигру такую большую поймать и собак ей не стравить? Вот об чем беспокойство свое высказываю. А ты в геройску позу становишься — не паникуй!

— Вот уж и серчать, и наговаривать скорей, — примиряюще сказал Савелий и спросил с надеждой: — Ну дак чо — будем пробовать?

— Придется попробовать, отступать неудобно и некуда. А то вот, Павелко, ученик наш, — Евтей с улыбкой посмотрел на Калугина, с напряженным волнением слушавшего их разговор, — возьмет и подумает, что тигроловы Лошкаревы трусы и ловят токо годовалых тигрят, да и расскажет всем, пошатнет авторитет Лошкаревых... Да я шучу, шучу, Павелко! — заметив протестующий Павлов жест, успокоил его Евтей. — Будем пробовать, конечно. Ежели собак искалечим — вернемся в поселок, всех бездомных собак соберем, авось гурьбой и посмелее будут — удержут.

— Ну и пойдем тогда. Ишшо ведь сперва догнать надо их, окаянных! — Голос Савелия звучал озабоченно, но лицо его сияло довольством.

...На тигриной тропе Савелий преобразился, движения его сделались энергичными, в степенной осанке появилось нечто хищное, напряженное и азартное, точно у зверя, выслеживающего добычу. Павел двинулся было по тропе первым, но Евтей удержал его: