Тигровая луна

— Нам нужно спешить.

— Что у вас под этим барахлом в кузове?

— Ничего! Железный лом — и все, сэр.

— Проверим.

Дюрелл звякнул ключами зажигания и направился к заднему борту. Араб и женщина уже вылезли из кузова. Дюрелл начал ворочать ржавые запчасти по неструганным доскам. Женщина принялась громко кричать и стенать, а в руках у араба блеснул нож. Но толстяк улыбнулся и широко развел пухлыми руками.

— Вы должны понять нас, сэр. Мы люди бедные, у нас нет земли, богатые нас считают рабами, а возможность заработать немного сверх обычного выпадает не часто.

Мелькнул бледно-голубой цвет, и Дюрелл так рванул ящик, что тот рухнул в пыль. Высвободилось платье. Оно было сильно скомкано и заляпано оружейной смазкой. Под ним лежали полдюжины новеньких винтовок М-3, находившихся на вооружении армии США. Наверняка краденый, незаконный, контрабандный товар. Но Дюрелла интересовало не столько оружие, сколько бледно-голубой шелк, который он держал в руках. Он чувствовал себя так, будто кто-то ударил его ногой под дых.

Это было Танино платье, в котором он её видел в последний раз. В его голосе послышались угрожающие ноты.

— Откуда это у вас? Где девушка?

Щеки толстого фарси задрожали. Женщина запричитала и облила двух своих мужчин потоком брани. Араб двинулся вперед забавной семенящей походкой. Позади него всходило громадное солнце, просвечивая сквозь тамариски, росшие вокруг деревни.

— Где она? — снова спросил Дюрелл, вылезая из кузова.

— Мы ничего не знаем, сэр. Пожалуйста, отдайте ключи от моего грузовика.

— Вы бежите от военных?

— Солдаты — жестокие люди. Они нас в живых не оставят.

— И я не оставлю, — мрачно произнес Дюрелл.

Он направился к воротам. Араб издал гортанный звук и метнулся к нему с ножом. Дюрелл обернулся, отразил удар левой рукой и двинул кулаком худому по уху. Что-то сильно ударило его сзади по голове, и он зашатался, оборачиваясь. Толстяк держал в руке камень и замахнулся, чтобы вновь нанести удар. Дюрелл ударил его коленом, услышал визг, словно резали свинью, и почувствовал, как женщина вцепилась в него своими грязными ногтями. Араб двигался по кругу, сверкая ножом. Дрались молча. В деревне, по-видимому, никто происходящего не заметил. Красноватый солнечный свет лился сквозь тамариски. Пыль окутывала топчущиеся ноги. Дюрелл не хотел пользоваться револьвером. Это означало бы слишком много распросов местных властей, задержки, новые истории, всевозможные осложнения. Противники заметили его нежелание. Они навалились на него все вместе, двое мужчин и женщина, и заставили отступить в тень деревенского забора. У всех были ножи наизготовку. Дюрелл чувствовал себя раздосадованным. Сколько же его коллег, которых он знал, встретили такую же отталкивающую грязную смерть? Очень многие личные дела в секции «К» заканчивались на пустынных улицах или в темных закоулках, вдалеке от всего родного и привычного. Что-то теплое побежало по щеке. Это толстяк камнем поранил его до крови. Дюрелл глубоко вздохнул — и внезапно кинулся на худого араба.

Мужчина сдавленно вскрикнул и попробовал увернуться, выставив нож. Дюрелл нанес удар в горло, не стал смотреть, как он падает, и повернулся к толстяку. Другое лезвие мелькнуло у его глаз. Дюрелл крепко вмазал в выпирающий живот, услышал, как из толстяка, булькая, выходит воздух и увернулся от подскочившей женщины. Из-под ноги выскользнул камень. Он ударился плечом о грязную стену деревенской улицы и ему послышался безумный гогот контрабандиста. Голова раскалывалась от боли, и он, зашатавшись, упал на колени, задыхаясь под вонючим жирным телом, корявым, но мускулистым. Он пытался выскользнуть, но тяжелая масса пригвождала его к земле. Его окружила тьма. Он слышал крики, стоны, треск оружейных выстрелов. Но это был не его револьвер. Свой, тридцать восьмого калибра, он сейчас не смог бы вытащить из-за пояса. Сверху на нем корчилась груда тел. Дюрелл выругался, с усилием приподнялся и сбросил с себя весь этот вес. Потом была яркая вспышка света — и все кончилось, исчезнув в быстрых волнах безмолвного забытья.

— Дюрелл? — произнес кто-то.

И затем:

— Вы меня слышите, сэр?

Он глянул вверх на обеспокоенное молодое лицо, темные усы, сверкнувшие во внезапной улыбке зубы. Потом сел. Он все ещё валялся в пыли под деревенским забором. Дотянувшись до своего револьвера, Дюрелл убедился, что тот ещё при нем. Он достал его, ни о чем больше не беспокоясь. До сих пор он был чересчур предусмотрителен. Еще повезло, что остался жив. Вполне могли и убить.

Но тут его зрение прояснилось.

— Здравствуй, Ханух, — сказал он.

— Вы в порядке, сэр? — спросил иранец.

— Полагаю, да.

— На руке у вас скверная рана. И кто-то использовал вашу голову вместо жернова. Но других повреждений нет.

— Спасибо, — поблагодарил Дюрелл. — Откуда ты взялся?

— Перелез через стену. Мошенники смылись. Я надеялся, что вы отправитесь этим путем — через Дашт-и-Кавир. Мое предположение оказалось верным. Но ещё минута — другая…

Дюрелл кивнул.

— Где Айк Сепах и Биль?

Лицо молодого человека потемнело от горя.

— Они мертвы, сэр.