Тигры и земляника

И чего я про шабашку-то вспомнил? А, там одна штука произошла, важная… Но я об этом потом расскажу, сейчас ломает что-то. Да и Ботану уже пора. Скоро его из дурки выгонять примутся, потому как уже вечер и приемное время заканчивается. Но он оставит мне свой зашибательский диктофон – о, щедрейший Ботан! – и я расскажу тебе, маленький дружок, свою жуткую историю. Я не к тебе обращаюсь, Ботан, к читателю.

Да, я же забыл представиться. Зовут меня просто – Амфибрахий Ромуальдович Головотяпкин.

Шучу, не пугайся. Зовут меня Виргус. А почему так – я попозже объясню, только Ботана провожу.

Что, старик, уходишь? Ладно, спасибо, что навестил. Ты давай там, того… Не больно-то. Держи себя в руках, короче. Да, покажи, как эта штука работает-то, ну, диктофон твой. Ага… Ага… А это что? Понятно. Разберусь, в общем. Ну ладно, будь. Заходи, не забывай.

Вот мы и остались вдвоем, мой дорогой слушатель… то есть, читатель. Или ты читательница? А ну признавайся сейчас же как на духу, что у тебя в штанах?!

Я же обещал рассказать про свою кличку. Сейчас, только сигаретку закурю.

Кх-м… Ну вот. Зовут меня Виргусом давно, сколько себя помню. Вернее, лет с пяти, если уж быть до конца точным. Я тогда проболел долго и из разговора родителей уловил, что «подхватил вирус». Ну, пришел после болезни в детсад, а воспитатели спрашивают, чем болел. Я и выдал, что, мол, виргусом. Они долго не могли понять, о чем это я…

Как сейчас вижу эту сцену – щуплый рыжий пацаненек с важным видом заявляет, что у него не хала-бала какая-нибудь, а виргус! А эти вертихвостки, небось, неплохо знали, что можно подхватить – трепак там, сифон, но вот «виргуса» почему-то до сих пор не изведали. Тем и были озадачены… Пока девчонка из группы (задавака была – страх!) не сказала: «Да вирусом он болел!» А потом наморщила носик этак презрительно и процедила: «Неграмотный!» (Убил бы козявку. От родителей научилась, конечно).

Воспитатели смеялись так, что я думал, их в медпункт унесут. Ведь что интересно – детсадовские работники постоянно слышат детский лепет, а все равно каждый раз радуются, как маленькие. Наверно, долго находясь в определенном окружении, и сам становишься… того. Вот и главврач наш Альфред Вульфович тому подтверждение.

С тех пор меня Виргусом и зовут.

Только однажды я попытался от клички избавиться – в армии. Там же никто никого не знает, вот я и сказал, что кликуха моя, погоняло, то есть – Рэмбо. Ребята покосились, но ничего не сказали. А на другой день – на тебе! Сидим мы в курилке (будка такая возле казармы стояла), ну, все молодые. Духи, то есть. Стриженные, лопоухие, как близнецы-братья… И вдруг радостный такой вопль: «Оба-на! Брателло, Виргус!» Смотрю – земеля мой. Пилотка на затылке, ремень на яйцах, дембель уже, значит. А мы на соседних улицах жили, так он точно знал, что я не Рэмбо… (Там, главное, на гражданке, месяцами не встречались, а тут, у черта на куличках – получай деревня трактор!)

Уф, устал рассказывать… Вообще-то я часами могу трындеть, но здесь такая обстановка, блин… Гнетущая. Передохнуть надо. Может, ты чего-нибудь расскажешь? Ну ты, который читает. Не хочешь? Ну вот…

Ладно, давай споем, что ли, для разрядки. Ты какие песни знаешь? Я вот… ну, про Катюшу знаю. «Расцветали яблони и груши…» В детстве думал, что эта песня про зенитную установку. Помнишь, в Великую Отечественную на вооружении стояли, Катюшами звались. Вот, я думал, что песня про них.

Ну что, поехали? Я запеваю: Ра-асцвета-али яблони и гру-уши, па-аплыли-и туманы над реко-ой… Давай, подпевай, чего ты… Не хочешь? Устал? Эх, и ты тоже… Ладно, буду рассказывать дальше. Но песня с тебя, учти.

Кстати, мимо по коридору шлепают больные в застиранных халатах, оглядываются, как я сам с собой песни пою (диктофон-то маленький, не видно в руке почти). Пялятся безо всякого стыда. Тронутые, одним словом.

Эй, псих, иди-ка сюда! Иди, иди, не обижу. Это что у тебя в пакете? Понятно, что из дома, а что конкретно-то? Сигареты есть? Ну, блин… Ладно, иди, галлюцинируй себе дальше.

А вообще, армию я ненавидел. И садик, кстати, тоже. А знаешь, дружище… (я не вижу отсюда – девка ты или парень, так что буду называть тебя просто – дружище, ладно?) А знаешь, дружище…

Нет, ты точно не обижаешься, что я тебя так зову? Точно? Представь, что я хлопаю тебя по спине, – ну, если ты парень, – и восклицаю: «Дружище!». А если ты девка, то шлепаю… чуть пониже спины (да это по-дружески, не подпрыгивай ты так) и тоже восклицаю! Вот представь это прямо сейчас…

Есть? Ну и как, нормально?

Я же говорил! (Ботан, когда перепечатывать будешь, поставь здесь смайлик, ладно? Мне плевать, что в книжках смайлы не приняты, а в моей будет!) :)

Я знал, дружище, что тебе понравится. Сознайся, у тебя не так много знакомых, что могут шлепнуть по спине (или ниже) и совершенно искренне назвать тебя дружищем. Нет, я не имею в виду случайных там каких-нибудь с непонятными намерениями. Нет. Искренне – вот что важно. По-доброму.