Тигры в красном

К середине дня дом охватило безумие. От жары поникли срезанные цветы, несмотря на то что их поминутно поливала одна из приглашенных девушек, стоявшая на страже с кувшином ледяной воды. Рэг-тайм-бэнд «Топ Лайнерс», который мать наняла на большой земле, на жаре тоже завял. Музыканты прибыли взъерошенные и теперь прятались на заднем дворе за ледником. Насколько Дейзи смогла понять, на парней кто-то напал по дороге, и мать велела им спрятаться.

— Они же совсем в хлам! — воскликнула мать, когда отец доставил музыкантов.

— Я бы тоже не отказался сейчас быть в хлам, — сказал отец.

— Ты всегда можешь стащить бутылку джина и уговорить ее, если тебе так хочется, — едко ответила мать. — Хотя, думаю, Хелену тебе уже не нагнать.

На лужайке по ту сторону Северной Водной улицы люди в комбинезонах и рубахах устанавливали эстраду, развешивали флажки и фонарики, втыкали в землю шесты с тиграми. Судя по всему, у них возникла проблема с монтажем сцены под нужным углом, поскольку лужайка сбегала в сторону гавани.

— Они каждый год это говорят, но каждый год как-то справляются, — обронила мать, глядя на Дейзи, но словно обращаясь в никуда.

Эд куда-то исчез, и Дейзи, несмотря на всеобщее возбуждение, изнывала от скуки. Ей было велено подмести дорожку, что она проигнорировала. Вместо этого, стащив на кухне один из маленьких сэндвичей к чаю, ушла к себе в комнату, где и заснула в полуденной жаре.

Проснулась она несколько часов спустя от встревоженного голоса отца.

— Дейзи, — осторожно тряс он ее, — родная, ты не видела маму?

Дейзи непонимающе покачала головой.

— Уже четыре часа. А я не могу ее найти. — Отец оглядел ее комнату, будто ожидал, что мать сейчас выпрыгнет из шкафа. — Ладно. Если увидишь, скажи, что уже четыре. Может, она просто забыла про время.

Отец похлопал ее по ноге и вышел.

Дейзи медленно поднялась и побрела вниз. Дом преобразился. Бабушкина скатерть, гладкая и накрахмаленная, покрывала обеденный стол, посреди которого поблескивали прохладой серебряные вазы, наполненные бодрыми гортензиями и душистым горошком. Снаружи бармен — жесткий воротничок его рубашки промок от пота — расставлял посуду, полировал ведерко для льда мягкой замшевой тряпочкой. Жара все еще была невыносимой; человек, нанятый вскрывать устрицы, бранился на ящики со льдом, зеленый козырек отбрасывал тень на его встревоженное лицо.

Дейзи заглянула в голубую гостиную — недопитый стакан со скотчем потел на маленьком столике. В зеленой гостиной матери тоже не было, как и в кухне, где царила суета. Приглашенная прислуга пыталась остудить консоме.

— Вы не видели мою маму? — спросила Дейзи.

Не получив ни ответа, ни даже намека на то, что ее услышали, Дейзи повысила голос:

— Вы не видели мою маму? Папа ее везде ищет.

Голос прозвучал немного громче, чем она рассчитывала, и женщины разом умолкли, но ни одна даже головы не повернула в ее сторону.

— Возможно, она забыла про время, — смущенно добавила Дейзи, сбавив тон.

Одна из девушек, с темными волосами, прилипшими к лицу, вытерла руки о передник и сказала:

— Там она, — взмах руки в сторону задней лужайки, — с музыкантами.

Остальные посмотрели на нее и снова захлопотали над большой кастрюлей с консоме.

Дейзи вышла через заднюю дверь, аккуратно опустив за собой москитную сетку.

Она обнаружила мать за старым ледником в обществе «Топ Лайнерс». Музыканты пили пиво из бутылок и настраивали инструменты. Мать лежала на спине в траве, уставившись в небо, туфли ее валялись рядом.

— Мама?

Мать повернула голову и, не поднимаясь, посмотрела на нее.

— Дорогая, — сказала она сонно, хотя глаза у нее были открыты, — привет.

— Папа тебя ищет. Уже четыре часа.

— Четыре? Боже мой, мне пора одеваться. — Но даже не пошевелилась. — Здесь так мило и спокойно.

Дейзи огляделась, но ничего милого не увидела, лишь подъездную дорожку да серый от времени сарай-ледник.

— Ну… — она переминалась с ноги на ногу, — сказать папе, что я тебя нашла?

— Нет, нет. Все в порядке, родная. Помоги подняться. — Мать протянула руки к небу.

Дейзи схватила мать за ладони и дернула на себя, но та не сдвинулась с места.

— Ты такая тяжелая, — сказала Дейзи.

Мать хихикнула. Дейзи оглянулась на музыкантов, но те не обращали на них никакого внимания, перебирали себе струны да продували мундштуки.

— Хорошо, хорошо, еще разок. Обещаю, я буду помогать, — сказала мать.

Дейзи потянула еще раз. Мать поднялась и отряхнула юбку.

— Думаю, нам надо поторапливаться, — сказала она, подталкивая Дейзи перед собой в сторону дома. — Беги прими ванну. Я зайду проверю, до того как соберутся гости.

— Я же не маленькая, — скривилась Дейзи. — Не нужно меня проверять.

— Конечно, ты не маленькая, — рассеянно сказала мать. — Идем же.

Дейзи смотрела, как мать, напевая какую-то незнакомую мелодию, поднимается по лестнице, как колышется ее юбка.

Дейзи сидела на кровати и нюхала свои влажные волосы. Ей нравился запах ее особого шампуня, похожий на жимолость и жасмин, с легким привкусом соли, не покидавшим ее все лето.

С лестничной площадки на третьем этаже донеслись шаги матери.