TiHKAL

Через несколько дней после нашего возвращения из Испании, позвонил агент Фоска: он хотел договориться о продолжении инспекции, как и обещал. Шура согласился на четверг, хотя обычно по четвергам он ходит на репетиции оркестра «Клуба Совы» играть на альте. Он считал, что нужно побыстрее разделаться с этой проверкой, и я одобрила его решение.

Я должна признаться, что испытывала тогда странную смесь вины и искреннего удивления. Вины — потому что увидела наши неприкаянные пробирки и образцы глазами чужого человека, который, как я все еще думала, просто слишком усердно следует инструкциям: ему плевать на творческое очарование нашего волшебного дома — для него мы просто плохие хозяева, забывшие о технике безопасности.

Удивление — потому что главный вопрос оставался без ответа: почему предыдущие инспекции не обратили внимание на нарушения правил? Можно было предположить, что строгость инспекции вызвана тем, что кому-то в Вашингтоне не понравилась наша книга, но все же я думала, что мы тоже виноваты: Шура — что не запрашивал DEA по поводу возможных изменений в правилах, а я — что не смогла настоять на том, чтобы все химикаты хранились в отдельно стоящей лаборатории, а не дома. Конечно, Шура считал четвертый подвал частью лаборатории, но я понимала, что инспектора могли смотреть на дело по-другому.

Наш друг Пол позвонил из Орегона и заверил нас, что все, что говорил агент Фоска по поводу нарушений — полная чушь. Мы успокоились, но ненадолго. Скорее всего, агент Фоска — новый человек в управлении, «новая метла», и он потребует строгого соблюдения всех правил, так что нам придется как-то выкручиваться.

Во вторник утром Шура сходил за утренней газетой и открыл ворота. До девяти часов мы успели прочесть почту и приготовиться к новому визиту трех агентов.

В 9:03 мы услышали шум машины и вышли на улицу, приготовив для инспекторов вежливые улыбки.

Первым на поляне появился странный серый грузовик с надписью «обеззараживание» на борту, за ним следовала красная машина мистера Фоска, за ней громадная желтая пожарная машина, припарковавшаяся напротив дома. Из машин вылезали люди, а тем временем на поляну выезжала четвертая машина — коричневый седан, за ним появилась еще одна синяя. Я не могла разглядеть из нашего дворика, сколько всего появилось машин, но Шура потом сообщил мне, что всего их было восемь.

Мы с ужасом наблюдали, как мужчины и женщины в одинаковых куртках вылезают из машин, что-то весело крича друг другу. На куртках было написано «DEA», или «Управление штата по борьбе с наркотиками», или «Управление шерифа». По тропинке шагали люди в загадочных серебряных скафандрах. Грузовик «обеззараживания» вдруг преобразился в большую душевую установку, и вся конструкция стала сильно напоминать автомобили из комиксов Гарри Ларсена.

Открыв рты, мы наблюдали, как поток машин и людей приближается к нашему дому — все это очень напоминало кино. К нам подошли агент Фоска и какой-то коренастый человек лет сорока. Он предъявил Шуре какие-то бумаги и сказал: «Доктор Бородин, у меня ордер на обыск вашего участка». Агент Фоска немного менее уверенно протянул свои бумаги и сказал: «А это продление моего прошлого ордера».

В этот момент я больше всего боялась, что Шуру или меня хватит удар или инфаркт. Мы оба были бледны, как полотно. Наш родной дом, священное для нас место, сейчас будет взят и безжалостно разграблен. Больше всего меня пугала мысль, что эти люди вынесут ящики с корреспонденцией — письма о том, чем люди хотели с нами поделиться, о том, что они бы не доверили никому другому: об опытах с ЛСД, изменивших судьбу человека, о лечении родных, стоящих на гране безумия, с помощью МДМА — величайшего из лекарств, — теперь всех этих людей будут преследовать только за то, что они доверились нам, искали у нас ответы на мучившие их вопросы, считали, что мы никогда не предадим огласке содержание этих писем.

Шура признался позже, что боялся, что они залезут в его компьютер.

Коренастый мужчина что-то говорил, обращаясь к нам. Я услышала слово «свалка» и постаралась сконцентрироваться на том, что происходило рядом. «Согласно ордеру, я имею право взять образцы почвы с вашего участка для анализа, меня особенно интересует так называемая «свалка»», — услышала я — и сразу успокоилась. Человек, уловив наше состояние или хотя бы заметив растерянность на лицах, полностью повторил все, что говорил до этого: он представляет местную службу экологического контроля и хотел бы взять образцы почвы…

— Свалка, — сказала я Шуре.

— Свалка, — прошептал он в ответ и обернулся к инспектору с вымученной улыбкой:

— Да, да, понимаю, у всех своя работа.

— Благодарю вас, — искренне сказал инспектор, — если вы нам поможете, мы сэкономим уйму времени и сможем быстрее завершить проверку.

Я потихоньку вышла из оцепенения:

— Хотите чай, кофе?

— Спасибо, мэм, у нас все с собой.

Еще один инспектор средних лет с надписью «Управление шерифа» на куртке спросил меня: «Кто-нибудь, кроме вас с мужем, находится сейчас в доме?»

— Нет, мы одни.

Он напоминал толстого дядюшку — деловитый и миролюбивый.