TiHKAL

Но вернемся в Австралию к личности мистера Джонса. Как нам докопаться до правды? В таких случаях я обычно использую два подхода; первый — прямое дознание в мутных водах официальной информации. Попробуем узнать у первого встречного официального лица, кто может обладать интересующей нас информацией. Попробуем спросить сразу во многих местах: в национальном комитете культуры, в таможенном управлении в Канберре, в библиотеке управления полиции Сиднея — сразу в трех инстанциях. Нас будут отсылать в другие органы, и, может быть, через несколько таких шагов мы добьемся результатов. Второй подход обычно более удачен, хотя и не так прост. Зададим вопрос всем знаменитым писателям, политическим комментаторам и журналистам, и опять по цепочке новых знакомств мы можем добраться до ответа, а если и не доберемся, хорошо уясним для себя структуру государственной машины, что представляет еще более ценный пласт культурной информации. Нужно обязательно знать в лицо всех таких мистеров Джонсов, так как они сосредоточили в своих руках огромную реальную власть. Нужно знать их философию и принципы, так как они реально влияют на страну и даже на другие страны посредством дипломатических взаимоотношений.

Я попробую оба метода. Я хочу отследить загадочного мистера Джонса, источник его власти и его личную философию. Я собираюсь приложить для этого все силы.

ГЛАВА 24. QUI BONO?

(Рассказывает Шура)

Когда расследуется поджог, взрыв бомбы, убийство — любое преступление, где нет подозреваемых, пытаются найти лиц, заинтересованных в преступлении. Этот прием называется «Qui bono?» или «кому выгодно?». Я долго безуспешно пытался найти это выражение в словарях, когда знакомый лингвист указал мне на то, что это всего лишь дательный падеж от «bonus» — «добро», так что более точный перевод будет — «кому во благо?». Интересно применить этот вопрос к «войне с наркотиками».

Давайте обратим внимание, кто громче всех призывает нас к продолжению и эскалации этой войны, вместо того чтобы остановить или даже просто смягчить ее. Давайте посмотрим, каким организациям и как эта война приносит доход, и что они потеряют в случае, если война кончится. И дело не только в деньгах, а еще во власти, которую война дает своим солдатам. Об этом пойдет речь в данной главе: что представляет собой индустрия, стоящая за запретом на препараты, и кому она приносит доход. Картина получится не очень приятная, но представлять ее себе нужно, что я и попытаюсь сделать на следующих страницах.

Любую корпорацию можно оценить в долларовом эквиваленте. Посчитаем все ее доходы и расходы, уровень продаж, дивиденды, импорт, экспорт, стоимость и количество акций — в результате получим, что компания стоит, предположим, сорок миллиардов согласно текущей статистике. Я называю такой подход «миром мертвых цифр», и так нельзя оценить совокупность корпораций — индустрию. Например, оценить значение и влияние воздушного транспорта нельзя, просто сложив стоимость всех авиакомпаний, а влияние телекоммуникаций выходит за рамки суммарной стоимости всех теле- и радиокомпаний. Нужно обязательно принимать во внимание связь индустрии с обществом, способность индустрии влиять на политику. Основной вопрос в оценке каждой индустрии: как она может контролировать поведение каждого человека. Война с наркотиками породила настоящую индустрию, с серьезными рычагами воздействия на общественное мнение и Конгресс, с абсолютной неприкосновенностью для контроля или критики со стороны. Попробуем измерить влияние этой индустрии.

Недавно я видел удивительный телерепортаж, где Пентагон гордо демонстрировал кадры, снятые через перископ атомной подводной лодки. Военные выследили небольшой траулер, на котором, по их предположению, наркомафия перевозила в США из Южной Америки груз кокаина. На экране был виден силуэт траулера, и голос за кадром говорил, что, затрачивая всего лишь 23 тысячи долларов в час, военные не только совершенствуют навыки слежения за надводными целями, но и добывают ценную информацию для правоохранительных органов, предупреждая береговую охрану о возможном времени и месте появления кораблей с контрабандой. Репортаж вызвал у меня две тревожные мысли: во-первых, ВМФ США участвует в войне с наркотиками, во-вторых, власти полностью оправдывают эти действия путем предоставления неполной информации. Так откуда это участие военных в индустрии войны с наркотиками?