ТИК

Я не дома. А где? У Таньки? Нет. Да и как бы меня занесло к Таньке… Еложу обеими ладонями по бортикам. Справа вплотную — кафельная стена.

И сколько я так отдыхаю?.. Да порядком — судя по тому, как уже мерзну… И никого это не колышет, что характерно.

Шарю руками по себе. Ничего на мне нет. Ну, зато я не услышу, как Брюс Уиллис, что у меня вид человека, который спал в одежде…

Как башка-то болит, сука… А это что? Ага, мои трусы. В ванне. Мокрые, естественно. Н-да.

Рыба пила.

И ведь есть у меня страшное подозрение, что не только пила… Бережно обнимаю мокрыми руками влажную голову. Есть у меня страшное подозрение, что она же, д-дура, еще каких-нибудь… дубина… колес наелась… Хотя сколько уж было, на хрен, зароков себе дадено…

Нет, как пила — помню. Отчасти. Как у Петрухи на «пятке» начинали. Смотрели по видаку мой «Dark City». Причем уже начинали с «бодяги» — хотя обычно визиты «на точку» начинаются только после того, как все остальное выпито, а башлей ни на какой фабричный продукт не хватает…

Вода эта. Вырубить ее наконец. И вылезти. Хоть понять, где я все-таки…

Какое там — вылезти…

У кого-то же день рождения намечался. У кого-то полузнакомого. У Петькиного какого-то кореша. Этого самого дурака. Из ролевой тусовки. Как его, гоблина… хоббита… Башка-а-а…

В Юрмале он, Петруха говорил, гулял: кабак какой-то снял на Йомас. И решили мы — правильно — ломануться к нему всей шоблой. Потому что все уже были хорошо датые. Ибо, как говаривал в свое время Горшок, «сто грамм — не стоп-кран: дернешь — не остановишься»…

И куда-то мы, значит, всей шоблой ломанулись. На взморье? Никакого, однако, взморья в памяти уже не осело… Не, надо все-таки вылезать, сколько можно мокнуть.

К тому же — Тихо Браге.

Легендарный астролог Тихо Браге помер, как известно, от разрыва мочевого пузыря. Его, беднягу, приперло на королевском балу в процессе беседы лично с Рудольфом Вторым — и он не посмел прервать императора и отлучиться… И если я не хочу повторить его судьбу…

С третьей попытки сажусь в ванне. Опершись рукой о левый бортик, пытаюсь через него перевалиться. Тошнота подергивается, хочет наружу. Еле сдерживаюсь.

Да. Нет. Незнакомая какая-то хата. Ванная, во всяком случае, незнакомая. Совмещенный санузел. Так, вижу джинсы…

Ладно, раз, два… Бьюсь о бортик коленкой. Ледяная плитка. Шлепаю, капаю. Осторожно пробую дверь — заперта. Никаких звуков снаружи. О’кей, куда-то ломанулись — а вот что было дальше? Дальше… Дальше мозговое усилие порождает очередной спазм — и уже не в силах терпеть, я с жалобным звуком, внезапно навернувшимися слезами и просаживающей до промежности мгновенной болью вываливаю в очко невнятную бледную дрянь, какие-то прогорклые остатки.

Стоп. Тьфу. Мы поперлись на электричку… Тьфу. И на станции, на «Золитудке», кого-то встретили. Тьфу, м-мерзость… Кого-то встретили и в Юрмалу не поехали. То есть не все поехали. Но кого именно мы там встретили — хоть убей… Во. Тут начинаются пробелы. Blackout. Про это, между прочим, Феррара и снял. Бухал чудила, бухал — сам не заметил, как девку какую-то кокнул… так, по-моему, там было. Киношник некий. Вот, дескать, кино до чего доводит… Вырубаю, наконец, воду. Сколько ж ее натечь-то успело? Кель ор этиль вообще?

Кино…

Сердце молотит — часто, гулко. Сморкаюсь в раковину. Провожу ладонью по запотевшему зеркалу. Все равно почти ничего не видать. Обхватив руками костлявое, пупырчатое, мелко вибрирующее тело, переступая босыми подошвами, щурюсь на что-то малознакомое, малопонятное, полурастворенное в тумане. Тоже, блин, — кадр… Пошлый.

Откручиваю холодную — опять плюется душ. Где оно перерубается?.. А. Кто это из пацанов рассказывал, как однажды с бодунища, замученный сушняком, встал раком посреди опрятного газончика на заправке «Статойл» и принялся ловить разинутым ртом струйки из бодро вертящегося фонтанчика автоматической поливалки?..

Закрываю кран и снова к толчку — нельзя все-таки обращаться так с мочевым пузырем. Уф-ф-ф… Через вентиляционную решетку слышно, как визгливая старуха выговаривает плаксивому младенцу. Потом там у них что-то громко падает. Болбочет где-то телик. Утро уже, наверное. Как любит уточнять в таких ситуациях Горшок, «утро делового человека»…

В глубине квартиры просыпается мобила. Раз за разом курлыкает одну и ту же коротенькую музыкальную фразу. Три… Четыре… Не берут. Шесть… Семь… Упорный кто-то… Нет, не взяли. Тишина.

Может, оно и к лучшему? Так ведь и подмывает срыть отсюда по-тихому, ни черта не выясняя и не объясняя… Вообще, если честно, не нравится мне все это. Почему память напрочь отшибло? Никогда, по-моему, еще такого не было. Словно клофелином угостили. Рогипнолом…

От с-сука — джинсы изгвазданы… Да здорово как… Между прочим, на блевотину похоже… Воняет мерзостно — но чем, непонятно. Кажется, все-таки не блевотина… Натя-ягиваю штаны на влажную кожу. Шарю по карманам. Билет на маршрутку. Куда это меня понесло на маршрутке?.. Короткое движение под поверхностью — бульк, и все… только круги пошли: неприятное какое-то, тревожное не то послевкусие, не то предчувствие… Ладно. Разберемся…