Тик-так

Каким на самом деле был расчет капитана, она так никогда и не узнала. Пират в чалме заметил дым, шедший из сундука, выдернул из-за пояса американский револьвер, перевесился через борт и выпалил в сеньора Руэду. Позиция для стрельбы была неудобной, пуля просвистела мимо, но этот выстрел послужил сигналом для остальных бандитов. На бриге загрохотало, выше ватерлинии он весь окрасился пороховыми дымами. Капитан «Избавителя», пораженный в плечо и в шею, зашатался, но все же нашел в себе силы поднять тяжелый багор над головой и обрушить его на сундук. Шлюпка в этот момент стукнулась о бриг и разорвалась как гигантская бомба.

Вырасти в этой точке Мирового океана вулкан, и то он не произвел бы столько грома, сколько произвел взорвавшийся капитанский сундук. Из его развороченного нутра выплеснулась огненная лавина, и море на мили вокруг озарилось багрянцем. Многотонный бриг, сделавшись в одночасье невесомым, был выдернут из воды, совершил оборот и ухнул в образовавшуюся воронку, которая на мгновение затянула его по нижние реи мачт. Затем он вытолкнулся наружу, уже с выдранными клоками обшивки, рушащимися надстройками и сыплющимися за борт людьми. В проломы хлынули потоки, они в минуту-две затопили весь трюм, и покалеченный корабль стал погружаться, засасываемый морем. Он напоминал раненого слона, попавшего в зыбучие пески и переставшего содрогаться перед лицом неотвратимой смерти.

Анита, Алекс, Карл и Джимба, не отрываясь, смотрели, как гибнет разбойничье судно. Вот уже его корпус целиком провалился в замутненную воду, виднеются лишь верхушки мачт. На них карабкаются те, кому посчастливилось спастись при взрыве: три… пять… семь… Больше никого. Какой-то раненый, с оторванной рукой, от которой по воде расходились красные круги, попытался удержать обрывок привязанного к парусу каната, но уцелевшая конечность ослабла, пальцы разжались, и его унес водоворот вслед за остовом брига.

Из команды «Избавителя» один Рамос отказался от созерцания разыгравшейся катастрофы. Он буквально сросся со штурвалом и уводил шхуну от места трагедии. Изуродованная ядрами, она счастливо избежала попадания осколков, разлетевшихся после взрыва, и мексиканец спешил отогнать ее как можно дальше.

«Избавитель» уходил под призывы о помощи, которые посылали ему вслед берберийцы, облепившие мачты брига, еще видневшиеся над уровнем моря. В этих мольбах, возносимых на тарабарском наречии, было столько боли, что сердце Аниты сжалось.

— Неужели мы их бросим? Это же бесчеловечно…

— Бесчеловечно поступили бы они, если бы мы угодили к ним в лапы, — заверил Максимов.

Анита с ним не согласилась и двинулась к Рамосу, но ее остановил Джимба. Он скорчил шутовскую рожу и зачастил, глотая слова:

— Спасать не надо! Кто будет спасать пиратов, тот сам умрет… Морской бог покарает. Гляди!

Он потыкал пальцем куда-то в море близ тонущего брига и злорадно расхохотался.

Добрый (хотя уместен ли здесь подобный эпитет?) десяток акульих плавников разрезал воду, придвигаясь все ближе к загнанным на мачты берберийцам. Хвостатые плавающие хищники не прочь были закусить хищниками двуногими и сухопутными. Увы! — пираты не имели возможности чувствовать себя в океанской стихии настолько непринужденно, чтобы уйти от нападения или обеспечить себе должную защиту. Увидев акул, они разразились дичайшими воплями. Те, у кого сохранились револьверы и пистолеты, защелкали курками, но мокрый порох отказывался воспламеняться, и не раздалось ни единого выстрела.

Из трюма вылезла помятая, вся в синяках, Вероника. После полумрака солнечный свет ослепил ее, она замигала, осоловело закрутила головой. Перед ее слезящимися глазами предстала картина: оконечности мачт потопленного брига совершенно скрылись под водой, и пираты, вынужденные покинуть и без того ненадежное пристанище, пустились вплавь к шхуне. Кое-кто, загребая одной рукой, во второй держал саблю и отбивался от наседавших акул, но разве это можно было назвать борьбой? Ловкие и увертливые людоедки ускользали от ударов. Если клинки и задевали их, то проходили вскользь, не причиняя серьезного ущерба толстой складчатой коже. Ответные выпады оказывались куда эффективнее. Вот один пират, плывший медленнее других из-за раны на ноге, очутился меж двух ощеренных пастей, забултыхался, не зная, как вырваться, и в следующий миг был схвачен зубами-кинжалами с двух сторон. Его последний крик — нечленораздельный, пробирающий до костей и сводящий с ума — взвихрился над морем и оборвался на самой высокой ноте. Акулы с алчностью растерзали живую плоть.

Чувствительная Вероника, как и ее госпожа, не могла спокойно смотреть на это омерзительное пиршество.

— Да как же ж так-то? Христиане мы аль нет? Анна Сергевна, Лексей Петрович, что ж вы молчите?