Тихая гавань

– Со мной все в порядке. Может, останешься здесь? Пип радостно закивала и исчезла. Офелия со вздохом натянула на себя ночную рубашку и скользнула в постель. А через минуту появилась Пип в своей любимой пижаме с вышитой на груди собачкой. Они долго лежали, тесно прижавшись друг к другу, и тут раздался телефонный звонок. Это был Мэтт. Пип сообщила, что у них все в порядке. А поскольку голосок у нее был не такой убитый, как раньше, Мэтт решил, что, вероятно, так оно и есть. И все же на душе у него оставалась тревога – что-то подсказывало ему, что в эту ночь им вряд ли удастся уснуть. Прежде чем попрощаться, Мэтт взял с Пип слово, что завтра они обязательно увидятся. И вдруг, повинуясь какому-то непонятному порыву, буркнул в трубку:

– Я тебя люблю. – Мэтт сам не понимал, что его заставило произнести эти слова. Но он чувствовал, как ей нужно это услышать… так же сильно, как ему – сказать об этом.

Пип снова юркнула в постель к матери и закрыла глаза. Но они еще долго не могли уснуть. Пип то и дело открывала глаза, чтобы бросить взгляд на мать. Свет в спальне, который Офелия решила оставить, чтобы отогнать прочь терзавших ее демонов, горел до самого утра.

А у Мэтта День благодарения прошел совершенно по-другому. Он решил, что попросту забудет о нем – собственно говоря, так он и делал все годы. Мэтт долго работал над портретом Пип, а когда наконец, отложив в сторону кисть, придирчиво оглядел картину, то остался очень доволен. Потом, вдруг почувствовав, что голоден как волк, приготовил сандвичи с тунцом. Отчего-то ему даже приятно делать вид, что никакого Дня благодарения не существует. Ведь тот же самый сандвич, но только с индейкой был бы своего рода данью празднику, но Мэтт твердо решил, что никаких уступок не будет. Он мыл посуду, когда в дверь внезапно постучали. Мэтт озадаченно нахмурился – он никого не ждал. С соседями он не поддерживал отношений и понятия не имел, кто это мог быть. Наверное, ошиблись домом, решил он.

Вначале Мэтт решил не открывать, но стук повторился. Раздраженно фыркнув, Мэтт распахнул дверь и увидел перед собой незнакомое лицо. На крылечке переминался с ноги на ногу долговязый молодой человек, темноволосый и кареглазый. Лицо его украшала аккуратная бородка. Мэтт озадаченно нахмурился – ему вдруг показалось, что он где-то видел это лицо. Но где? И вдруг его точно ударило – в зеркале, только очень много лет назад! Голова у Мэтта пошла кругом, ему внезапно показалось, что он спит и видит сон. Парень был до жути похож на него самого, только совсем еще молодого. Он явился сюда, словно призрак из далекого прошлого. Но тут юноша заговорил, и Мэтт вдруг почувствовал, как горло у него сжимается судорогой.

– Папа? – неуверенно пробормотал парнишка.

Это был Роберт. Господи, да ведь ему было всего двенадцать, когда они виделись в последний раз! Роберт… его единственный сын, выросший вдали от него. Мэтт не сказал ни слова – просто молча шагнул к нему и крепко прижал парнишку к груди, так крепко, что дыхание у него перехватило. Он понятия не имел, как Роберту удалось отыскать его и почему он вдруг решился на такой шаг. Но сейчас Мэтт не хотел об этом думать.

– Боже милостивый! – прохрипел он, слегка отодвинувшись и все еще не веря своим глазам. Конечно, Мэтт всегда надеялся, что рано или поздно это произойдет. – Каким ветром тебя сюда занесло?

– Я тут проездом в Стэнфорд. Слушай, знаешь, сколько я тебя искал? Задевал куда-то твой адрес. Спросил у мамы она сказала, что не знает.

– Она так сказала?! – Заметив, что они все еще стоят на пороге, Мэтт потянул сына в дом. С лица его не сходило потрясенное выражение. – Садись, – буркнул он, махнув рукой в сторону потрескавшегося от старости и соленого воздуха кожаного дивана, и Роберт с улыбкой уселся. Он тоже был рад увидеть отца. Он ведь поклялся, что отыщет его, и сдержал свое слово.

– Мама сказала, что потеряла с тобой связь, когда ты вдруг перестал нам писать, – тихо объяснил Роберт.

– Ничего не понимаю… Она ведь каждое Рождество посылает мне открытку. Так что ей прекрасно известно, где я живу.

Роберт вдруг как-то странно взглянул на отца, и Мэтт почувствовал, как к горлу подкатила тошнота.

– Мама сказала, что уже много лет ничего не знает о тебе.

– Господи… да ведь я писал вам еще три года после того, как вы с Ванессой почему-то перестали отвечать, – с потрясенным видом прошептал Мэтт.

– Это не мы перестали писать, а ты, – бросил Роберт. Он тоже явно не понимал, что к чему.