Тихая гавань

Он хотел прибавить скорость, но не мог. Перед ним вытянулась длинная цепочка легковушек и грузовиков, некоторые с флагами Конфедерации на бамперах, другие с ружейными стойками на крышах. Ну и провинция… Проехать мешали и люди, ходившие по проезжей части с таким видом, будто никаких машин и близко нет. Не спеша шли мимо, двигаясь быстрее, чем он на колесах. Толстые, что-то жующие. Жуют, наверное, с утра до вечера, и мешают движению, а Эрин уезжает все дальше и дальше.

Он проехал вперед метра три и опять остановился. Проехал и остановился. Снова и снова. Ему хотелось кричать, бить по рулю, но вокруг были люди. Если он не поостережется, кто-нибудь скажет Барни Файфу, а тот обратит внимание на номера другого штата и арестует его просто за то, что он не местный.

Чуть проехал — и остановка, снова и снова, дюйм за дюймом до самого угла. Кевин надеялся, что теперь будет посвободнее, но там была все та же пробка, а Эрин и седовласый уже пропали из виду. Только длинная вереница легковушек и грузовиков на дороге, уводившей не то в никуда, не то куда угодно.

37

Мимо десятка припаркованных у магазина машин Кэти подвела детей к лестнице в дом. Джош и Кристен почти всю дорогу ныли, как у них устали ноги, но Алекс игнорировал жалобы, повторяя, что они уже почти доехали. Когда это не помогало, он отвечал, что тоже устал и не хочет больше об этом слышать.

Жалобы закончились у магазина. Алекс позволил детям взять «Попсиклс» и «Гейторейд», и брат с сестрой потопали наверх. Прохлада, вырвавшаяся из магазина через открытую дверь, показалась чудесной. Алекс провел Кэти в кухню, и она смотрела, как он умывается и освежает шею над кухонной раковиной. В гостиной дети улеглись на диван и включили телевизор.

— Извини, — сказал Алекс, — десять минут назад я боялся, что мне вот-вот придет конец.

— И ничего не сказал!

— Потому что я волевой, — выпятил он грудь. Взяв два стакана из буфета, он бросил туда кубики льда и налил воды из кувшина, который стоял в холодильнике.

— А ты молодец, — похвалил он, подавая Кэти бокал. — На улице просто сауна.

— Слушай, столько народу на празднике, просто не верится, — сказала она, принимая воду.

— Я много лет спрашиваю себя, почему его не перенесут на май или октябрь, но, с другой стороны, толпа в любой сезон соберется.

Она взглянула на часы на стене:

— Тебе когда выезжать?

— Примерно через час. Я вернусь до одиннадцати.

«Пять часов», — подумала Кэти.

— Детям на ужин готовить что-то конкретное?

— Они любят пасту. Кристен с маслом, а Джош с соусом маринара — стоит в холодильнике. В принципе, они не голодные, весь день ели, скорее всего, много не съедят.

— А во сколько укладывать?

— А как спать захотят. До десяти они никогда не досиживают, иногда засыпают даже в восемь. Призовешь на помощь свою проницательность.

Держа холодный бокал у щеки, Кэти оглядывала кухню. Она бывала в этом доме и сейчас подмечала следы давнего женского присутствия — разные мелочи: красная прошивка на занавесках, фарфор, гордо выставленный в шкафчике, цитаты из Библии на керамической плитке над плитой. Дом был полон воспоминаний о другой женщине, но, к удивлению Кэти, ей это вовсе не мешало.

— Пойду схожу в душ, — сказал Алекс. — Побудешь без меня несколько минут?

— Конечно, — согласилась она. — Пороюсь тут в кухне, посмотрю, где что.

— Паста в буфете вон там, — показал он. — Слушай… Если ты хочешь, чтобы я отвез тебя в коттедж принять душ и переодеться, я отвезу. Или прими душ здесь. Твой выбор.

Кэти соблазнительно изогнулась:

— Это приглашение?

Его глаза расширились, но взгляд тут же метнулся к детям.

— Да я шучу, — засмеялась она. — Я вымоюсь после тебя.

— Может, сперва съездить взять чистое, во что переодеться? Или подбери себе футболку и штаны… Они будут тебе велики, но можно затянуть тесемку на талии.

Отчего-то мысль надеть одежду Алекса показалась Кэти очень сексуальной.

— Прекрасно, — заверила она. — Я не привередлива. Я ведь всего лишь кино с детьми посмотреть пришла, помнишь?

Алекс осушил свой бокал и поставил его в раковину. Наклонившись, он поцеловал Кэти и пошел в спальню.

Оставшись одна, Кэти повернулась к кухонному окну. Она смотрела на шоссе, охваченная беспричинной тревогой. Точно так же она себя чувствовала утром, но сочла это реакцией на размолвку с Алексом, а сейчас спохватилась, что у нее из головы не идут Фелдманы. И Кевин.

Она думала о нем, когда каталась на колесе обозрения. Вглядываясь в толпу, она высматривала не завсегдатаев ресторана. Это был только предлог. Она искала Кевина, зная, что каким-то необъяснимым образом он может оказаться среди гуляющих горожан. Считая, что он здесь.

Навязчивая идея, не иначе. Опять паранойя разыгралась. У Кевина нет способа узнать, где она, нет возможности установить ее новое имя. Нет, напомнила себе Кэти, ему никогда не связать ее с погибшей дочерью Фелдманов, он с ними даже не разговаривал. Но отчего ей весь день кажется, что за ней следят, даже сейчас, когда они ушли с праздника?