Тихая моя родина (сборник)

Гость молчит,
и я – ни слова!
Только руки говорят.
По своим стаканам снова
Разливаем все подряд.
Красным,

белым

и зеленым
Мы поддерживаем жизнь.
Взгляд блуждает по иконам,
Настроенье – хоть женись!

Я молчу, я слышу пенье,

И в прокуренной груди
Снова слышу я волненье:
Что же, что же впереди?

Как же так —

скажи на милость!
В наши годы, милый гость,
Все прошло и прокатилось,
Пролетело, пронеслось?

Красным,

белым
и зеленым
Нагоняем сладкий бред…
Взгляд блуждает по иконам…
Неужели Бога нет?

Расплата

Я забыл, что такое любовь,
И под лунным над городом светом
Столько выпалил клятвенных слов,
Что мрачнею, как вспомню об этом.

И однажды, прижатый к стене

Безобразьем, идущим по следу,
Одиноко я вскрикну во сне
И проснусь, и уйду, и уеду…

Поздно ночью откроется дверь.

Невеселая будет минута.
У порога я встану, как зверь,
Захотевший любви и уюта.

Побледнеет и скажет: – Уйди!

Наша дружба теперь позади!
Ничего для тебя я не значу!
Уходи! Не гляди, что я плачу!..

И опять по дороге лесной

Там, где свадьбы, бывало, летели,
Неприкаянный, мрачный, ночной,
Я тревожно уйду по метели…

1970

Конец

Смерть приближалась,
приближалась,
Совсем приблизилась уже, —
Старушка к старику прижалась,
И просветлело на душе!

Легко, легко, как дух весенний,

Жизнь пролетела перед ней,
Ручьи казались, воскресенье,
И свет, и звон пасхальных дней!

И невозможен путь обратный,

И славен тот, который был,
За каждый миг его отрадный,
За тот весенний краткий пыл.

– Все хорошо, все слава Богу… —

А дед бормочет о своем,
Мол, поживи еще немного,
Так вместе, значит, и умрем.

– Нет, – говорит. – Зовет могилка.

Не удержать меня теперь.
Ты, – говорит, – вина к поминкам
Купи. А много-то не пей…

А голос был все глуше, тише,

Жизнь угасала навсегда,
И стало слышно, как над крышей
Тоскливо воют провода…

1970

* * *

Ах, что я делаю, зачем я мучаю
Больной и маленький свой организм?
Ах, по какому же такому случаю?
Ведь люди борются за коммунизм!

Скот размножается, пшеница мелется,

И все на правильном таком пути…
Так замети меня, метель-метелица,
Ох, замети меня, ох, замети!

Я пил на полюсе, пил на экваторе —

На протяжении всего пути.
Так замети меня к едрене матери,
Метель-метелица, ох, замети…

1970

* * *

Я умру в крещенские морозы.
Я умру, когда трещат березы.
А весною ужас будет полный:
На погост речные хлынут волны!
Из моей затопленной могилы
Гроб всплывет, забытый и унылый,
Разобьется с треском,
и в потемки
Уплывут ужасные обломки.
Сам не знаю, что это такое…
Я не верю вечности покоя!

1970

* * *