"Тихая" Одесса

Тотчас же мысли вихрем закружились у него в голове: почему они здесь?.. что случилось?.. неужели Оловянников еще каким-то путем обнаружил явку мадам Галкиной и уже ликвидировал ее? Зачем?! Теперь все, что с таким трудом удалось сделать: влезть в доверие к Рахубе, найти явки, прилепиться к Шаворскому, стоять на самом пороге большого контрреволюционного подполья, — все летит к дьяволу! Вот тебе и Оловянников — «легендарный оперативник»! Да и засада какая-то неумная: почему на улице, почему не в квартире…

— Кто такой, я спрашиваю? — повторил мужчина в кожанке.

— Да вы сами-то кто? — угрюмо отозвался Алексей.

— Чека, попрошу документы!

Слепящий луч электрического фонарика уперся в лицо Алексею, он невольно прикрылся ладонью.

— Эге, — проговорил один из стоявших перед ним людей, — так я его уже видел! Это ж наш! Шо ты тут ходишь, хлопче?..

Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не было сказано этих слов. Алексей, возможно, назвал бы себя: все в нем кипело от досады на Оловянникова. Теперь же его точно ударило: «Провокация!..»

В Одессе его знали только три чекиста: Инокентьев, Оловянников и тот, что однажды приезжал к Синесвитенко. — Царев. Никого из них здесь не было,

«Липа!..» — мелькнуло в голове,

В одно мгновение ему припомнились и убегающий взгляд Рахубы, и сладенькая прощальная улыбочка Шаворского, и стало понятно, почему так глух и неприветлив дом мадам Галкиной: встреча на углу была специально подстроена!

«А, гады! Ну, ужо вам!..»

Еще в Херсоне на пару со своим лучшим дружком Федей Фоминым под руководством следователя угрозыска Петра Константиновича Буркашина, бывшего матроса и циркового борца, постигал Алексей хитрые премудрости известной японской борьбы «джиу-джитсу». В сложных перипетиях чекистской работы у него было достаточно случаев проверить и отточить на практике усвоенные от Буркашина приемы.

Брызнув стеклом, фонарь врезался в стену, рука, державшая его, повисла плетью, а бандит, утробно повалился на тротуар, сбитый жестоким ударом под ложечку.

Боясь промахнуться во мраке, Алексей только отшиб второго бандита плечом и бросился бежать вдоль улицы.

— Стой! — заорали сзади. — Стреляю!..

Алексей бежал пригнувшись, резко менял направление, ждал выстрелов. Чувствуя, что оторвался от преследователей, он выдернул браунинг и трижды выпалил назад, беря прицел чуть выше чем следовало: где-то в глубине души у него все-таки копошилось сомнение — вдруг ошибся, вдруг это действительно свои?..

Но ответных выстрелов не было, и это лишний раз подтверждало правильность его догадки: чекисты непременно стреляли бы.

Отбежав еще немного, он прижался к стене, перевел дух и прислушался. Никто его не преследовал. Вспугнутая выстрелами тишина стала, казалось, еще глубже. Только усилившийся дождь четко барабанил по водосточным трубам.

Отдышавшись, Алексей зашагал к Новому базару. Его еще немного трясло от волнения.

«Комедию устроили, — думал он. — Хорошо, что не назвал себя, урок будет на следующий раз!.. Ну что ж, проверили…»

Он с удовольствием вспомнил, как икнул, будто хрюкнул, сбитый им бандит. Удачно получилось, Буркашин был бы доволен!..

На его лихорадочный стук открыл Золотаренко.

— Ты что?.. — испуганно спросил он.

Встрепанный, мокрый до нитки, Алексей, не отвечая, прошмыгнул в кухню.

Рахуба а видел за столом, одетый как для выхода на улицу, но в одном сапоге.

Алексей проговорил, тяжело дыша:

— Собирайтесь! Надо уходить: на Новобазарной засада!

Рахуба, бледнея, поднялся со стула, стрельнул глазами на завешенное окно.

— Не ори! Сядь!

Алексей опустился на табурет.

— Прихожу на Новобазарную — у Галкиной заперто, никто не отзывается… Ворота на замке… Хотел через соседний двор пролезть, на углу стоят двое: «Документы, чека!..»

— Ну и что?

— Что! Едва отбился! Думал, ноги не унесу! Собирайтесь, пошли отсюда, надо другое место искать!

— Погоди!..

Вздернув подбородок, Рахуба к чему-то прислушивался.

С парадного хода стучали. Алексей вскочил:

— Они!..

— Тихо! — оборвал его Рахуба. — Слушай!..

С минуту они затаив дыхание ждали следующего стука. Бледный, ничего не понимающий Золотаренко мял пальцами воротник рубахи.

Постучали снова. Стук был условный: четыре удара.

— Открой! — приказал Рахуба Золотаренко.

Тот покосился на Алексея, зачем-то застегнул на все пуговицы ворот и пошел открывать. Было слышно, как он снял запоры, потом раздались негромкие голоса, и в кухню вошел Шаворский. За ним — усатый темнолицый мужик в коричневой кожанке. Золотаренко был последним.

— Вечер добрый, — сказал Шаворский, улыбаясь и оглядывая присутствующих. — Вы чего такие взъерошенные? Здравствуй, герой! — повернулся он к Алексею. — Ты, говорят, с чекистами пострелялся?

— Вы откуда знаете?!

— Да уж знаю! Такую стрельбу поднял — беда!

— Даже стрельба была? — спросил Рахуба, усмешливо поглядывая на Алексея.

— Еще какая! Весь город всполошил! Благо еще никого не угробил.

— Чего ж хорошего! — проговорил Алексей, — Сейчас они сюда явятся.