Тихая пристань

За все время плавания на приволжских реках это был у Корякова только второй катер. На первом он какое-то время работал еще помощником механика и механиком, на удивление всей речной братии его первенец прошел без заводского ремонта вдвое больше положенного. Кстати сказать, тогда к Алексею Семеновичу приезжали даже из столицы, все спрашивали, что помогло ему так удлинить срок, какой он открыл секрет. А какой мог быть секрет? «По совести относился к катеру — и все», — отвечал.

Второй катер получил десять лет назад. Начальник конторы назначил срок службы не менее шести лет. А он и этот срок далеко оставил. Не обошлось; конечно, без обидных сетований на него. Находились такие. Вспомнил: тот же Филя однажды назвал его выскочкой и приговор свой вынес — такие вспыхивают скоро, а остывают еще скорее. Чудак! Теперь уже не один он, Алексей Коряков, время обгоняет. Появились и последователи.

Для него уже давно перестало существовать деление на «мое» и «общее». В чьем доме он живет? В государственном. Кто его обучил, дал работу, хороший заработок, поднял на ноги детей? Да опять же государство. Оно и технику тебе вручило, без которой не было бы тебя, капитана. Так как же не беречь все это?

За кормой бурлила вода, в стекло рубки хлестал ветер.

* * *

К месту аварии Коряков прибыл на рассвете. Плот уныло качался на волнах у берега, поодаль, в заливе, чернели многотонные пучки леса, оторвавшиеся от плота, то тут, то там, как пушечные стволы, выставлялись из воды торцы полузатонувших бревен. Помятый, с сорванным винтом катер стоял в хвосте плота. И нигде ни души, только ветер шумел, гоня волны. Ладно, что дул он не вдоль реки, а то бы окончательно растрепал плот.

Коряков причалил свой тяжеловоз рядом с безжизненным катером Галкина и сразу дал гудок. В ответ — ни звука. Прогудел еще. На катере открылся люк, и поднялся Галкин, без фуражки, лохматый, злой. За ним поднялись матросы.

— Давно тут качаетесь? — спросил Коряков.

— Раз приехал — должен знать, — буркнул Галкин.

— А ты, Филипп, не ершись, — оговорил его Коряков.

— Гляди, воспитывать явился! Лучше бы сказал там о бакенах. Не поставили, вот плот и нарвался на мель. А в воспитателях не нуждаюсь! О ревуар! — Он повернулся.

— Постой! Тоже мне француз, объявился. Здравствуй да прощай заучил и…

— А ты больше знаешь? — покосился на Корякова Галкин.

— Давай не будем попусту тянуть время, — уже спокойнее сказал Алексей Семенович. — Сколько нас тут? У тебя, кажись, пятеро, у меня четверо. Немало. Трос запасной, как вижу, есть. Багры — тоже. Все есть, определенно.

— Что ты хочешь делать?

— А ты не догадываешься? Плот-то надо скреплять, приводить в порядок.

— Для этого есть сплавщики.

— Филипп, не балуй. До сплаврейда не близко, когда-то еще они появятся… Конечно, мы могли бы и подождать, да комбинат, фанерщики не могут…

— Разъяснил! Ах, как доходчиво разъяснил! — наигранно воскликнул Галкин. — Только на меня не надейся.

— Филипп!

— Что Филипп? — набычившись, шагнул к Корякову Галкин. — Совестить хочешь? А может, мне все тут осточертело? Вот брошу эту вахту — и айда. Валандайтесь сами. Другой работы, что ли, не найду? Я не для выхвалки здесь…

— Перестань! — оборвал его Коряков.

— Это по какому такому праву командуешь мне, товарищ Коряков?

— По праву старшего! — голос Алексея Семеновича был тверд. — Слушайте все: сейчас же начать ремонт плота!

Не медля больше ни минуты, он начал разворачивать свой катер, направляя его к отбившимся пучкам.

А Галкин стоял, глядя вслед удаляющемуся катеру, закусив губу. Стояла и его команда. Казалось, они ждали, когда обернется Коряков и они продемонстрируют ему свое неподчинение.

Коряков брал пучки на буксир, стараясь не оглядываться на плот, где все еще стоял Галкин с командой. Даже когда повернул обратно с зачаленным лесом, он не взглянул на него, лишь боковым зрением заметил, что Филя еще тут, неподвижен, как статуя.

У Алексея Семеновича заходили желваки. Ему приехали помогать, а он хорохорится.

Подведя стаю пучков к коридору, образовавшемуся на месте разрыва плота, Коряков кивнул своим, чтобы заводили связки в пролом. Кто-то на мокрых лесинах поскользнулся и ухнул в воду.

— А-а, помощнички, — раздался матерный окрик. К месту разрыва бежал, вскидывая длиннущие тонкие ноги, Галкин. Вытащив на плот матроса, он тряхнул космами:

— Где вам без нас. Ну-ка, ребята, берись! — скомандовал тоже своим. — Багры, говорю, бери, багры!

Сколько ушло времени на ремонт плота, никто не считал. Казалось, все еще утро, так как солнце, закрытое облаками, не всходило, а тут хлынул дождь, и хмарь окутала все.

Когда плот был готов, Коряков подошел к Галкину и протянул руку.

— Мы не успели поздороваться. Приветствую!..

— Здравствуй, капитан! — потупясь, ответил Галкин.

— Закурить найдется? У меня, понимаешь, папиросы вымокли.

— Закуривай! — Филипп вытащил пачку сигарет.

— А может, и чайком угостишь, Филипп Назарыч? — подмигнул белобрысый матрос.

Галкин удивленно захлопал белесыми веками: никогда не называли его по отчеству, а тут… Свои ребята… И не для выхвалки явились. Он поднял голову: