Тихая пристань

Горлопэн. Читайте. Это написал не человек. Даже если это шутка, если это скверный мальчишеский розыгрыш, все равно писавший это письмо – не человек. Потому что оно бесчеловечно. Скажу вам, Киснет: после этого хочется умереть.

Киснет(прочитав письмо). Ах, ах. Ай-яй-яй. Мистер Горлопэн, мужайтесь, старина, мужайтесь, не падайте духом, сплотимся у старого знамени, ребята. А что, собака еще с вами?

Горлопэн. Как будто. Я держу его в сарайчике, позади кортов. Будто интересуюсь состоянием грунта на теннисных площадках, а сам хожу его кормить. Все знают, что я слежу за спортивными сооружениями при клинике и за всяким инвентарем, и, я полагал, мое появление там оправданно. Некоторые сестры, конечно, посвящены в тайну. Но я просил их: пожалуйста, смотрите сквозь пальцы. Они добрые девушки, отзывчивые… Смотрели сквозь пальцы. Но теперь… Киснет, Киснет, что теперь делать?

Киснет. Отдайте собаку мне.

Горлопэн. Отдать вам?..

Киснет. Надо убрать ее из этого сарая. Отдайте ее мне. И не спрашивайте, куда я ее дену. Когда к вам придут требовать, скажите, что ничего не знаете. Скажите: сбежала. Очень просто.

Горлопэн. А что потом? Гектор жить без меня не может, ведь он…

Киснет. Спокойно, старина! Вы получите своего Гектора. Когда его перестанут искать. Только не прячьте его больше в этот сарай. Надо найти другое место. Придумал: знаете старый парничок за павильоном для крикета? Вы ведь ходите туда смотреть, в каком состоянии дужки и воротца, да? Ну вот. А?

Горлопэн. Раньше я бы никогда в жизни не доверил Гектора постороннему человеку, никогда. И вот еще что: чем вас отблагодарить? Я не умею оставаться в долгу. А тут, понимаете, я не могу поручиться, что вообще переживу сегодняшний день. Не очень, знаете ли, хочется в этом признаваться, но ведь я и в самом деле старик, Киснет, я старше вас. И потрясение от разлуки…

Киснет. На время ведь…

Горлопэн. И все же это разлука, горькая разлука.

Киснет. Конечно, вам не так долго уже осталось…

Горлопэн. Вот именно. Мне уже недолго осталось жить. Это так. Сегодня я это осознал: я слишком стар для всего, ради чего я жил. Для мужества, деятельности, выносливости. Для товарищества. Для Гектора. Какая важность, если Гектора не станет? Я сам уже почти мертв. Я был большой и сильный человек. Да, Киснет, был. Но теперь все кончено. Это письмо…

Киснет. Рано горевать, старина.

Горлопэн. Почему?

Киснет. Я не хотел вам говорить… (К публике.) Я не хотел ему говорить. (Горлопэну.) Но вы так убиваетесь, что я думаю – надо вам сказать. (К публике.) Да пошла она ко всем чертям! Правильно? Ведь из нас двоих я умнее, сами видите. И что бы она ни затевала, все равно хозяином положения в конечном счете окажусь я. (Горлопэну.) Мы спасем Гектора, старина. И вы сейчас узнаете, что это не напрасный труд, что постараться очень даже стоит. Вы говорили – как отблагодарить? О, вы сможете расплатиться сполна. Идемте, я все объясню. А потом разыщем вашу собаку. Ну идемте, старина.

Уходят.

Сцена четвертая

В нише звонит телефон. Санитар Смит спешит на звонок, выносит аппарат, снимая на ходу трубку, но не успевает произнести ни звука; входит доктор и берет у него трубку из рук.